Мужчина опустил оружие.
— Совершенно верно. А теперь мы должны идти. Мой товарищ разберется с этим человеком и даст нам возможность спокойно уйти.
— Ты с ними? — спросил Лорд Акулину.
Та покачала головой.
— Господин Лорд, нужно идти, — повторил мужчина.
Всем своим видом Лорд спросил у Акулины: «Подчиниться?»
— Думаю, да, — вслух ответила она.
Лорд решил довериться ее интуиции. Его собственная в последнее время работала из рук вон плохо.
— Хорошо.
Незнакомец из Петербурга повернулся к своему товарищу и быстро сказал ему что-то на наречии, которое Лорд не понял. Тот силой увел Прищуренного к двери в конце коридора.
— Сюда, — сказал мужчина.
— А разве она тоже должна идти с нами? — спросил Лорд, указывая на Акулину. — Она не имеет ко мне никакого отношения.
— Я получил распоряжение привезти и ее.
— От кого?
— Об этом мы поговорим по дороге. А сейчас нам нужно поскорее уйти отсюда.
Лорд решил больше не спорить.
Они с Акулиной вышли следом за мужчиной в холодную ночь, задержавшись только для того, чтобы Акулина надела сапоги и пальто. Служебный вход вывел их в переулок за цирком. Прищуренного запихнули на заднее сиденье черного «форда». Провожатый прошел к светлому «мерседесу», открыл заднюю дверь и пригласил Лорда и Акулину садиться. Сам он устроился спереди. Еще один мужчина сидел за рулем, двигатель тихо работал на холостых оборотах. Когда машина отъезжала от здания цирка, начал моросить мелкий дождик.
— Кто вы такой? — снова спросил Лорд.
Незнакомец не ответил, только протянул ему визитную карточку.
ПАШЕНКО СЕМЕН АЛЕКСАНДРОВИЧ
Профессор истории
Московский государственный университет
Лорд потихоньку начинал что-то понимать.
— Значит, наша встреча не была случайной?
— Едва ли. Профессор Пашенко понял, какая огромная опасность угрожает вам обоим, и приказал наблюдать за вами. Именно этим я и занимался в Петербурге. Судя по всему, со своей задачей я не справился.
— А я полагал, вы заодно с теми.
— Я все понимаю, — кивнул мужчина, — но профессор приказал мне установить с вами личный контакт только в случае крайней необходимости. Полагаю, то, что должно было произойти в цирке, под это определение подходит.
Машина петляла в плотном потоке вечернего часа пик, щетки стеклоочистителя с лихорадочным стуком метались из стороны в сторону, но без особого результата. Они ехали на юг, мимо Кремля, на другой берег реки и дальше в сторону парка Горького. Заметив, как внимательно водитель следил за автомобилями вокруг, Лорд предположил, что многочисленные резкие повороты имели целью выявить «хвост».
— Вы думаете, сейчас нам ничего не угрожает? — шепотом спросила Акулина.
— Надеюсь.
— Вы знаете этого Пашенко?
Лорд кивнул.
— Но это еще ничего не значит. В вашей стране ни на кого нельзя положиться.
Помолчав, он грустно улыбнулся.
— Разумеется, к присутствующим это не относится.
Дорога вела мимо кварталов безликих многоэтажных жилых зданий — в крохотных квартирах вечно было шумно и многолюдно. Но не все жили в таких условиях. Они свернули с оживленного бульвара на тихую неприметную улочку, обсаженную деревьями. Эта улица вела на север, обратно к Кремлю, соединяя Садовое и Бульварное кольцо.
«Мерседес» остановился на освещенной заасфальтированной стоянке. За въездом на нее следил охранник в стеклянной будке. Необычное для Москвы трехэтажное здание было построено не из железобетонных плит, а из светло-оранжевого кирпича, уложенного качественно и ровно — большая редкость для русских каменщиков. Все машины на разлинованной стоянке были иностранного производства, дорогие. Мужчина из Петербурга приказал охраннику поднять ворота. Водитель загнал «мерседес» в гараж, и ворота снова опустились.
Гостей провели в просторный холл. Сияла хрустальная люстра, в воздухе стоял приятный запах свежей сосновой хвои, а не ужасный смрад грязи и мочи, которым пропитаны подъезды большинства многоквартирных жилых домов, — «кошачья вонь», по меткому выражению одного московского журналиста. Застеленная ковровой дорожкой лестница вела к квартире на третьем этаже.
Ответив на легкий стук в белую деревянную дверь, Семен Пашенко пригласил всех в дом.
Лорд быстро окинул оценивающим взглядом паркетный пол, восточные ковры, кирпичный камин и финскую мебель. Неслыханная роскошь как для Советского Союза, так и для новой России. На выкрашенных в мягкий бежевый цвет стенах через равные промежутки висели гравюры в изящных рамках, изображающие природу Сибири. Пахло вареной капустой и картошкой.
— А вы хорошо живете, профессор.
— Эта квартира — подарок моего отца. К сожалению, он был преданным коммунистом и принимал все привилегии, полагающиеся его рангу. Все эти удовольствия достались мне в наследство, а когда государство начало приватизацию, я выкупил их в собственность. К счастью, деньги у меня были.
— Насколько я понимаю, мы должны благодарить вас за спасение.
Пашенко поднял руки.
— Не стоит. На самом деле это мы должны сказать вам спасибо.
Лорд удивленно промолчал.
— Давайте сядем, — Пашенко указал на мягкие кресла. — На кухне подогревается ужин. Может быть, немного вина?
Он вопросительно посмотрел на Акулину, но та покачала головой.
— Нет, спасибо.
Обратив внимание на ее наряд, Пашенко попросил одного из своих людей принести ей халат. Они уселись перед камином, и Лорд снял пиджак.
— Я колю дрова на своей даче к северу от Москвы, — объяснил Пашенко. — Мне очень нравится настоящий огонь, хотя квартира подключена к центральному отоплению.
Лорд в очередной раз отметил, что для России это редкость. Он обратил внимание и на то, что водитель «мерседеса» занял место у окна и время от времени выглядывает на улицу сквозь задвинутые шторы. Под мышкой у него обнаружился пистолет в кобуре.
— Кто вы такой, профессор Пашенко? — спросил Лорд.
— Я русский, который радуется грядущему.
— Нельзя ли обойтись без загадок? Я устал, последние три дня выдались очень напряженными.
Пашенко склонил голову, признавая свою вину.
— Должен полностью с вами согласиться. Перестрелка на Красной площади попала во все выпуски новостей. Странно, что в официальном отчете о вас не было ни слова, но Виталий, — профессор кивнул на человека из Петербурга, — видел все. Милиция подоспела вовремя.
— Ваш человек был там?
