— А вот и я, — сказал он Глаше, которая во все глаза смотрела на него. — Чего не спишь?
— Ты убил его? — шепотом спросила Малышева.
— Нет, что ты! — Георгий сделал оскорбленный вид и даже подпустил в голос нотки возмущения. — Оглушил только немного…
Он притворил дверь и прошел в комнату.
— У тебя ладонь в крови, — заметила Глаша.
— Да? — Георгий посмотрел на ладонь. — И правда. Порезался, наверное…
— Это его кровь…
— Кого? — Он сделал вид, что не понял вопроса.
— Григория Ивановича, — промолвила Глаша.
— А что ты о нем так переживаешь? — искоса посмотрел на нее Полянский. — Он кто тебе: брат, сват? Торгаш какой-то московский, которых там, как собак нерезаных… К утру очухается, и все будет в порядке.
— Он уже не очухается…
— Ну, а коли не очухается, значит, ты и твоя сестренка — соучастницы убийства. А что это значит и каковы будут последствия, так об этом я тебе уже говорил…
— А я ничего не видела, — неслышно вошла в комнату сестры Кира — И не знаю ничего.
— Вот, — удовлетворенно кивнул головой Георгий. — Бери пример со своей младшенькой…
Он невольно остановил свой взор на Кире. Да, ладная девка. Притягательная, черт бы ее побрал. С собой, что ли, ее взять? А ведь она и пойдет…
Нет, бедою все это закончится. Иначе с ними, бабами, и не бывает…
Георгий высыпал добычу на кресло, все золотые часы, в коробочках и без оных, да еще брелоки и цепочки. На сколько же весь этот слам потянет? Тысячи на полторы-две? Да в кожняке
[79]
«косуха» с лишком. Не хило! И делиться ни с кем не нужно. Полный фарт!
Полянский вымыл под рукомойником лицо и руки, вытерся, осмотрел себя в зеркало и, не найдя на себе и дорожном костюме пятен крови, кивнул своему отражению: дескать, пора. Затем повернулся и, обращаясь к Кире (но не к Глаше), произнес:
— Котомку дай.
Кира метнулась в свою комнату и скоро вышла с парусиновой сумкой с длинным наплечным ремнем. Сумка походила на охотничий ягдташ и почти идеально подходила к дорожному костюму Георгия.
— Благодарствуйте, барышня, — остался довольным такой котомкой Георгий. Он сложил в нее свою добычу, застегнул и посмотрел на женщин: — Я бы с удовольствием побыл еще с вами, но мне, к сожалению, пора… Я не жлобина, но подарков вам не делаю по той простой причине, что не хочу вас подставлять. Ведь обнаружение при обыске полицией часов или цепочек из тех, что были у коммивояжера — а обыск такой обязательно будет, и уже сегодня, — свяжет вас со мной и сделает соучастницами. Поэтому то, что я не поделился с вами, — это простая мера предосторожности, нужная, скорее, вам, а не мне. Все. Бывайте, барышни…
Георгий повернулся, подошел к коридорной двери и прислушался. Было тихо. Он приоткрыл дверь и выглянул в коридор. По раннему времени он был пуст: жизнь в меблирашках начиналась около шести утра.
— Погодите, я провожу вас, — услышал Георгий за спиной голос Киры.
— Не делай этого… — Глаша преградила сестре дорогу, но та просто оттолкнула ее:
— Отстань!
Она первая вышла в коридор и медленно пошла к выходу из дома, оглядываясь и делая Георгию знаки, что путь свободен. Когда она подошла к двери и откинула крюк, обернулась:
— Возьми меня с собой?
Сказано это было тихо, но Георгий услышал и помотал головой:
— Нельзя. Со мной опасно.
— А мне все равно, — махнула рукой Кира.
— Зато мне не все равно, — шепотом произнес Георгий.
Девушка прильнула к Георгию всем телом. Ну, почему? Почему им нельзя быть вместе? Пусть этот мужчина преступник. Но преступник он по отношению к другим людям, а не к ней. Ей он не сделал ничего плохого. И она уверена — никогда ничего худого и не сделает. Так почему им нельзя вместе?
— Мне пора, — отстранился от нее Георгий.
Она на шаг отошла и заглянула ему в глаза:
— Мы что, никогда больше не увидимся?
— Может, не увидимся. А может, и увидимся. В жизни случается всякое… — ответил Георгий и ступил за порог.
Кира смотрела вслед ему до тех пор, пока его фигура не скрылась из вида…
Глава 16. Женщину понять можно, но лишь тогда, когда уже слишком поздно, или Это он
После допроса Глафиры Воловцова мучили два вопроса. Первый: как понять этих женщин, и вообще, можно ли их понять с точки зрения простой бытовой логики? И второй: как он, столько лет уже занимающийся расследованием самых запутанных и сложнейших дел, и небезуспешно, надо заметить, не смог самостоятельно нащупать связь нынешнего убийства коммивояжера Стасько в Дмитрове и стародавнего убийства уездного исправника Степана Ивановича Полубатько в селе Полянки?
Что касается женщин, то вопрос — можно ли их понять, чтоб не было уже слишком поздно, — занимал Ивана Федоровича Воловцова обычно после общения с женщинами-подследственными. Иного общения с женщинами у судебного следователя по наиважнейшим делам практически не имелось. Вот и теперь, допросив Глафиру и ее младшую сестру Киру, Иван Федорович если не мучился, то пребывал в недоумении… Как это, зная, что мужчина преступник, да еще способный на такое хладнокровное убийство, какое он произвел с коммивояжером Стасько, он все же может нравиться женщинам и даже вызывать у них чувство ревности (у Глафиры) и любви (у Киры)?
Конечно, женщины лживы и коварны — такими их сотворила природа, и, по большей части, себе на уме — они никогда всего не договаривают. Если мужчина готов выложить женщине всю свою подноготную, все свои мысли и чаяния, то женщина даже в любовном запале обязательно придержит в душе нечто сокровенное, что может несколько уронить ее в глазах любящего мужчины. А то и просто какую-то историю из своей жизни.
Зачем?
Да очень просто: чтобы впоследствии обмануть. Они, похоже, всегда к этому готовы. Нацелены на обман. Мужчины, которых оставляют женщины, часто недоумевают: почему так произошло? Ведь до этого все было прекрасно!
Да потому!
Не было ничего «нормального». Потому что мужчина не разглядел знаков, намеков, недоговоренностей. И не сумел сделать нужных выводов из общения. Не обезопасил себя от боли и мук. А женщина, помимо готовности обмануть, еще всегда готова быть обманутой. Поэтому и обманывает первой.
Иван Федорович тяжко вздохнул…
Вот и он не смог вовремя понять Ксению. А ведь были знаки и намеки. Например, эта фраза: «Мы редко теперь бываем вместе». Да не было ничего «редкого». Было, как всегда. А он пропустил эту фразу мимо ушей. А ведь это было воззвание к нему. И перевести его надлежало так: «Помоги мне, в моей жизни появился мужчина, который мне очень симпатизирует. И я начинаю сдаваться, ведь я так слаба! Если мы будем чаще бывать с тобою вместе, я буду меньше о нем думать, а может, и вовсе позабуду его. Но когда тебя нет рядом, у меня не получается не думать о нем. И это может плохо кончиться. Для тебя…»
