– На каком языке он говорит? – спросил Матвей Фархада.
– Он пуштун и говорит на пуштунском наречии.
– Ты его понимаешь?
– Немного. Мой словарный запас невелик, но для решения бытовых вопросов хватит.
– А Хасан? Мы с ним на каком языке будем общаться?
– Хасан по национальности таджик, неплохо знает английский, владеет пуштунским, и немного выучил русский, чтобы лично допрашивать пленных.
«Отработанный маршрут» представлял собой козью тропу, уходящую ввысь. Вечером на небольшом плато решили разбить лагерь и до утра отдохнуть. Сидя у костра и глядя на звёзды, проводник покуривал анашу и вспоминал, как ходил на перехват автомобильных колонн «шурави», как хорошо платили ему за каждого убитого офицера, за каждый сбитый вертолёт, за каждый подбитый танк. Но больше всего платили за артиллерийского наводчика, особенно если его удавалось взять в плен. Ему не повезло: наводчика он не добыл ни живым, ни мёртвым. Когда были «шурави» он хорошо зарабатывал, даже смог взять вторую жену. Теперь, когда войны нет, он считает каждую лепёшку, и его семья давно не ела досыта.
– Что он там бормочет? – поинтересовался Матвей.
– Жалуется, что сейчас нет войны, и он стал плохо зарабатывать, – перевёл Фархад.
– Спроси его, почему он тогда не идёт в отряд к Хасану?
Фархад, с трудом подбирая слова, задал проводнику вопрос.
– К Хасану? – оживился старый моджахед. – К Хасану бы пошёл с удовольствием, Хасан платит хорошо, Хасан не жадный, но Хасан берёт в отряд только молодых и сильных. Его Хасан не берёт, потому что он старый и «шурави» ранили его в ногу, с тех пор он хромает, но это не мешает ему метко стрелять и «развязывать» языки пленным. И то и другое он умеет делать очень хорошо, но у Хасана каждый воин умеет метко стрелять и «разговаривать» с «неверными», – грустно вздохнул проводник и зачем-то потрогал висевший на поясе кинжал.
– Говорит, что был хорошим воином и умел допрашивать военнопленных, – перевёл Фархад, – и, покосившись на кинжал, добавил, – Наверное, глотки резал.
– Спроси его об этом, – предложил Матвей. Фархад поморщился и, как сумел, перевёл вопрос.
– Резать пленных? Зачем? – удивился проводник. – За пленных можно получить бакшиш – выкуп, хороший выкуп. А если за пленного заплатить некому, то его можно использовать, как раба: он может пасти скот или делать любую тяжёлую работу.
– Говорит, что убивать пленных невыгодно. Гораздо лучше, если за пленных заплатят выкуп. Вообще у них тут всё делается, исходя из экономической целесообразности, – невесело подытожил Фархад. – Ладно, давай спать. Завтра нам целый день по горам карабкаться.
В лагерь Хасана они добрались на следующий день, точнее, вечер. Солнце спряталось за зубчатую стену гор, когда они вошли в глинобитный посёлок. Неожиданно, как из-под земли, появились двое бородатых мужчин, вооружённые автоматами «АК-47». Проводник что-то гортанно прокричал дозорным, и они опустили стволы автоматов к земле. Потом один остался при входе в лагерь, а второй пошёл вместе с ними.
В центре лагеря была разбита большая армейская палатка, которая служила командиру «непримиримых» штабом.
– Тебе лучше помалкивать, что ты из России, – шепнул Матвею Фархад. – Хасан не любит «шурави».
– И как же мне называться?
– Как хочешь, но ты больше не Матвей!
Хасан встретил их возле входа в штаб. Протянув для рукопожатия две руки сразу, он сначала справился о здоровье достопочтенного отца Фархада, о здоровье самого Фархада, и лишь после этого обнял его.
– Это мой друг! Он тоже мечтает сражаться с «неверными», – представил его Фархад.
– Муса, – произнёс Матвей и ответил на рукопожатие.
– Узбек? – как бы невзначай спросил Хасан, внимательно вглядываясь в черты лица гостя.
– Узбек! – торопливо подтвердил Фархад. – Но с рождения живёт в Лондоне.
– Мой дом – ваш дом! – произнёс Хасан и приложил ладонь к сердцу. – Отдохните с дороги, отведайте плова, а заодно расскажите, что привело вас в мой дом.
– Разве ты ему не сказал, зачем мы здесь? – вполголоса спросил Матвей.
– Не успел, – слукавил Фархад.
Плов был необыкновенным: пахучим, рассыпчатым. Такого вкусного плова Матвей никогда не пробовал. Приборов к столу не подали, и Матвей, как и все присутствующие, ел плов руками, жадно захватывая щепотью горячие рисовые зёрна и истекающие горячим жиром ароматные куски баранины.
После плова подали чай в больших белых пиалах и засахаренные фрукты. Чаепитие продолжалось долго: в основном говорил Фархад, отвечая на многочисленные вопросы хозяина. Общались они между собой по-английски, лишь иногда переходили на незнакомый Матвею диалект.
– Благодаря деньгам моего отца, Хасан смог купить провизию и боеприпасы. Теперь он может сунуть горячую головешку под хвост гяурам, – довольно произнёс Фархад, когда они пришли в отведённую им для ночлега комнату, пол и стены, которой были покрыты коврами.
– Фархад! – несмело начал Матвей. – Вся наша поездка была очень познавательной. Я тебе очень благодарен, но может, стоит этим и ограничиться, а не лезть к чёрту на рога, как говорят русские.
– Поздно, Муса! – усмехнулся юный авантюрист. Я убедил Хасана взять нас с собой. Надо сказать, что это было непросто. Хасан боится прогневать моего отца, но ещё больше боится, что я смогу убедить отца в бесполезности отряда «непримиримого» Хасана, красочно обрисовав, как он трусливо прячется в своём логове за женские спины.
– Надеюсь, про женские спины ты пошутил?
– Конечно, я ведь не сумасшедший, чтобы обвинять полевого командира в трусости, иначе наши головы уже украшали бы самый высокий дувал этого гостеприимного местечка.
– Может, ещё не поздно отказать?
– Поздно! Выступаем завтра, на рассвете.
Матвей видел, что Фархад напуган не меньше, чем он, но отказаться от задуманного не позволяла гордость.
Отряд собрался по-военному скоро и без лишней суеты. Выхлопные газы прогреваемых моторов смешивались с серым утренним туманом и уносились к розовеющим в первых лучах солнца горным вершинам. Матвея поразило обилие техники: здесь были потрёпанные жизнью и горными дорогами «Хаммеры» песочного окраса, японские вездеходы с правым рулём и два тёмно-зелёных советских «уазика» со снятым верхом. Всего набралось около двух десятков машин, на которые Хасан усадил самую боеспособную часть своего отряда «непримиримых». «Воины аллаха» увешанные оружием, как новогодняя ёлка гирляндами, привычно заняли свои места. Фархаду и его другу Хасан отвёл место в замыкающей машине. По горькой иронии судьбы, это был многострадальный советский УАЗ.
– За жизнь наших гостей отвечаешь головой! – сурово сказал Хасан бородачу, занявшим место рядом с водителем. В ответ тот решительно кивнул головой и на всякий случай передёрнул затвор автомата. Следуя его примеру, Фархад и Матвей сняли оружие с предохранителя и дослали патрон в патронник. Накануне Хасан лично вручил им по новенькому «АК-74» и по паре запасных магазинов.
