– А почему кличка такая необычная, Скотч?
– Господин Аверин очень этот напиток уважает, и никакого другого алкоголя не признаёт.
– Ну, и с какого боку к этому господину подойти? – протянул я официанту ещё сотню.
– Господин Скотч, простите, Аверин уважает сильных людей с деловой хваткой, он сам из таких. Прочие ему неинтересны, но есть у него маленькая слабость: русский романс под гитару. Особливо если дама исполняет.
– Блондинка? Брюнетка?
– Лучше шатенка, не старше двадцати пяти, и чтобы голос с хрипотцой был, – уточнил официант, чем заработал ещё сотню.
Вечер я провёл в ресторане. Кухня здесь отменная, к тому же играл неплохой ансамбль. Весь вечер я наблюдал за столиком у эстрады, а чтобы не бросаться в глаза, пригласил за свой стол неприступную с виду даму, растопив её гордыню двумя сотнями долларов. Заметив мой интерес к компании, среди которой выделялся импозантный господин с седыми висками и золотым «Ролексом», моя гостья тихонько спросила:
– Ну, и кого мы там увидали? Неужели знакомого?
– У меня нет знакомых в этом городе. Я приезжий. Интересно, кто эти люди?
– Эти? Разве это люди? Мразь! Весь город их кормит, вот они каждый день здесь и жируют. Скотч это, со своими дружками.
– Рэкет? – коротко осведомился я.
– Он, родимый! Только Скотч всегда остаётся чистеньким. Вроде как ни при чём. Официально он преуспевающий бизнесмен – лесом торгует, но последнее время стал интересоваться нефтяным бизнесом.
– Откуда такие познания?
– Меня, между прочим, Лаурой зовут. Когда я моложе была, ходил у меня в любовниках хлыщ один из Администрации, редкая сволочь. Любил он перед сексом наболевшим поделиться, так сказать, душу излить, вот он мне все новости и пересказывал. Правда, потом наступала вторая часть нашего свидания: бывало, свяжет мне руки за спиной и голой на колени поставит. После этого я должна была признаваться ему в измене, причём каждый раз должна быть новая история. Боже! Чего я только не выдумывала! А он, гадёныш, сначала слушал, а потом начинал орать, вроде как припадок у него начинался, ну и, конечно, бил меня. Сильно бил, всё старался ногой в низ живота ударить. Извращенец, одним словом. Правда, платил хорошо, оттого и терпела. Я его однажды с семьёй видела: с виду приличный человек, жена, двое детишек.
– А теперь не бьёт?
– Теперь не бьёт. Его Скотч где-то за городом закопал, не поделили они что-то меж собой.
– Весело тут у вас.
– Да, уж скучать не приходится!
В это время на эстраде зазвучала гитара, и я заметил, как подёрнулось грустью породистое лицо господина Аверина. Какой-то сильно выпивший бизнесмен с татуированными на пальцах перстнями попытался громко исполнить тюремный шлягер, типа «Голуби летят над нашей зоной», чем вызвал явное неудовольствие всех присутствующих. Эстет Аверин недовольно дёрнул щекой, и двое дюжих молодцов под руки вывели любителя тюремного фольклора из зала. Когда гитарист закончил исполнять произведение, и стихли аплодисменты, татуированный бизнесмен вернулся. Его белая рубашка была забрызгана чем-то красным, а нос значительно увеличился в размерах.
– Прости, Скотч, бес попутал! – прошепелявил он разбитыми губами.
– Бог простит, Куцый! А у тебя с завтрашнего дня взнос увеличивается на два процента!
– За что, Скотч?
– За нелюбовь к искусству, Куцый.
– Строго, но справедливо! – зашелестела братва за столом.
Вечер продолжался своим чередом.
– Пойдём в номер, устала я что-то, – томно произнесла Лаура.
– Хорошо, пойдём, – согласился я, понимая, что отказываться от интимных услуг такой шикарной женщины было бы подозрительно.
Глава 14
Самым ярким воспоминанием из детства для Вальки Аверина остался песчаный карьер. Валька жил вместе с матерью в рабочем посёлке, который располагался прямо на краю карьера. На противоположной стороне карьера возвышался кирпичный завод № 4, который в две смены выпускал белый силикатный кирпич. Страна возводила новые Черёмушки и пятиэтажные «хрущёвки», поэтому спрос на кирпич был огромным. Местные власти, осознав и усвоив задачи очередного Съезда, возвели в пяти километрах от кирпичного завода № 4 кирпичный завод № 6. Куда делся завод № 5, никто не знал. Рядом с заводом разработали ещё один песчаный карьер, на краю которого вырос рабочий посёлок – точная копия посёлка, в котором жил Валька.
Всё население посёлка проживало в бараках, которые в отчётах у начальства почему-то именовались финскими домиками. Жили одинаково бедно и однообразно. Взрослые работали или в карьере или на кирпичном заводе. Детвора всё время проводила в заброшенном участке карьера, где выработка прекратилась, и из земли стали проступать грунтовые воды. В результате образовалось два неглубоких, но чистых озерца, в которых целыми днями плескались малыши и головастики. Валькина мать работала на заводе, поэтому приходила домой усталая и, выпив чаю, частенько засыпала за столом. Валька был предоставлен самому себе, поэтому жил обычной жизнью поселкового мальчишки: играл в карьере в войнушку, в казаки-разбойники, втихомолку курил «Беломор» и дрался с пацанами из соседнего посёлка.
Чтобы как-то различать два архитектурных убожества, посёлки назвали по номерам заводов – посёлок № 4 и посёлок № 6. Малолетние жители посёлка № 6 обзывали своих противников «четвертаками», которые в ответ презрительно именовали их «шестёрками». Трудовые коллективы двух заводов вели между собой бесконечное социалистическое соревнование за переходящее красное знамя, а молодёжь периодически доказывало своё превосходство в кулачных боях.
К дракам в обоих посёлках привыкли. Очередной конфликт между поселковой молодёжью ждали так же, как ждут получку или аванс: азартно и с интересом. Руководители предприятий чтобы примирить враждующие стороны, совместно выстроили на границе двух посёлков современный двухэтажный Дом культуры. После этого бессмысленный мордобой приобрёл чёткую мотивацию: теперь молодёжь доказывала свои права на привилегии в местах культурного отдыха трудящихся, и драки стали происходить регулярно по субботам, когда жители обоих посёлков стекались в Дом культуры на танцы.
Повзрослев, Валька охладел к кулачным боям местного значения и неожиданно для себя увлёкся чтением. Перед мальчиком открылся волшебный, доселе неведомый мир, населённый сказочными драконами, храбрыми рыцарями, восточными красавицами, а также жутко хитрыми и коварными отрицательными персонажами. А ещё в книгах описывалась любовь, которую Валька не понимал, и поэтому страницы с описанием любовных переживаний и жарких признаний пропускал без всякого сожаления.
Однажды ему в руки попала потрёпанная книжица без обложки. На титульном листе красовалась слегка расплывшаяся надпись, сделанная чернильным карандашом «Антуан де Сент-Экзюпери. Маленький принц». Валька прочитал книжку и ничего не понял. Эта книга была написана другим языком: вроде бы сказка, но для взрослых, и персонажи в ней какие-то странные, не от мира сего. Отбросив прочитанную книжку, Валька пошёл поливать маленький огородик, который примыкал к их бараку и был предметом острой зависти соседей. Он поливал помидоры, а сам думал о Маленьком Принце.
