— Только не аборт, — прервала его с горячностью Сейдж. — Не говори так.
— «Помогут» — я хотел сказать, «пусть они нам помогут».
Полицейские приближались. Сейдж слышала, как они открывали двери, а затем с силой захлопывали их обратно. Двое из них остановились рядом с их вагоном, чтобы закурить. Затаив дыхание, Сейдж подкралась к щели в двери, чтобы посмотреть. Они оставались в стороне от поисков и обсуждали происходящее, как командиры операции.
— Чья же это блестящая идея? — поинтересовался один. — Еще пять миль, и поезд был бы на станции.
— Эффект неожиданности, — ответил полицейский постарше. — Куда двое ребятишек отсюда сбегут? В кукурузное поле? А бери мы их в городе, так они ускользнут и спрячутся, где угодно.
— Машинист злой, как собака.
— Да уж, не повезло.
— Они чего, подростки?
— Да, парень с девчонкой.
— Ромео и Джульетта, — произнес молодой полицейский.
— Да, но Ромео-то постарше будет, должен был знать, что к чему. Мы его привлечем за похищение и изнасилование несовершеннолетней. В общем, по полной программе. Срок у него будет такой, что мало не покажется.
— В рапорте говорится, что они из одной школы, их родители знакомы. Может, это просто ранняя любовь…
— Суду на эту любовь начхать. Так это или не так, но ты же не думаешь, что можно просто так остановить товарный поезд посреди кукурузного поля, согнать ночью сюда два полицейских подразделения и за это не заплатить? Этот мальчишка отправится в тюрьму, и мы оба это знаем.
— Да, — ответил другой полицейский. — Точно.
Сейдж резко обернулась к Бену. Он был в шоке и сидел открыв рот. «Он не похищал меня», — захотела закричать Сейдж. — «Это же я сама предложила! Изнасиловал! Они же любят друг друга!»
Двое мужчин бросили сигареты на землю и пошли обратно к вагону, который осматривали другие. Сейдж схватила Бена за куртку:
— Они не должны нас поймать!
— Они думают, что это я сделал, — произнес Бен. Он был совершенно шокирован. — Я отправлюсь в тюрьму…
— Нет, — твердо проговорила Сейдж. — Я им не позволю. Я скажу, что сама во всем виновата, что я так тебя люблю, что…
— Давай сдадимся. — Голос Бена дрожал. — Давай все им объясним.
— Ты что, не слышал? — взмолилась Сейдж. — Он сказал, что им наплевать на правду.
— Я не могу отправиться в тюрьму, — произнес Бен. — Я должен пойти учиться в колледж.
— Давай убежим, — проговорила Сейдж. Она попыталась откатить дверь в сторону. Они находились в вагоне уже больше четырех дней и намеревались прятаться до тех пор, пока вагоны не станут разгружать в Бойсе, в штате Айдахо. Оттуда они хотели отправиться на велосипедах прямо в Вайоминг, устраивая по дороге привалы.
— Они нам поверят. — Бен заглянул Сейдж в глаза. — Я знаю, поверят.
— Я не хочу возвращаться, — проговорила Сейдж. Ее охватила паника.
— Сейдж, — произнес Бен. — Я хочу. Я правда хочу вернуться.
— Нет. — Она покачала головой.
— Я хочу домой.
— Бен, пожалуйста… — пролепетала она и всхлипнула.
— Ты ведь тоже хочешь, — произнес он мягко. — Я знаю тебя. Ты думаешь, твоя мама будет злиться, но…
— Не в этом дело. — Сейдж зажмурилась. — Я хочу в Вайоминг…
— Ты можешь отправиться туда позже, — тихо ответил Бен. — Но уже по-нормальному.
— Это и есть по-нормальному, — прошептала она. Сердце Сейдж готово было разорваться. Она понимала, что почти все кончено. Их путешествие через всю страну, мечта о новой семье — все подошло к концу. Бен бросал ее. Вернее, уже бросил. Она слышала это в его голосе, и Сейдж представилась картина ближайшего будущего. Когда она увидит его в следующий раз, то будет спокойна и сдержанна. Это будет точно такое завершение отношений, какое она уже видела не раз, когда девочка плачет у своего ящика для одежды, а мальчик садится в столовой к ней спиной.
Если только сначала он не отправится в тюрьму.
— Нет, — произнес Бен, взяв ее за руки. — Совсем нет.
Полицейские проверяли уже соседний вагон. Стены вдруг показались ребятам такими тонкими, словно бумага. Сейдж слышала голоса и грубый смех. Она тихо всхлипывала, стараясь сдерживать себя. Сквозь слезы она смотрела на Бена, который сжимал ее ладони в своих. Если бы она могла продлить этот миг, сделать так, чтобы этот момент длился вечно. Почему же Бог дает людям любовь, а затем отбирает ее?
— Сейдж, — произнес Бен.
Она почувствовала, как он напрягся, отдернул руки и пошел к двери. Сейдж понимала, что он хочет сдаться. Она слышала в песнях: если любишь кого-то — отпусти его. Раньше это казалось ей жестоким, совершенно невыполнимым. «Такое никогда не случится со мной и Беном», — думала она. Но теперь Сейдж знала — она не сможет заставить Бена пойти с ней, как бы сильно ей этого ни хотелось.
— Я люблю тебя, — прошептала она.
— Я тоже тебя люблю, — ответил Бен, но в его глазах она увидела боль.
— Ты можешь кое-что сделать для меня?
— Да, — угрюмо отозвался Бен, вытирая слезы.
— Скажи им, что ты один. Скажи им, что я сошла в Чикаго или где-то еще. Дай мне немного времени…
— Гандикап… — Он посмотрел на дверь. Полицейские приближались, их голоса раздавались уже рядом.
— Да. — Сейдж бросилась к люку, который они вдвоем обнаружили еще в первый день. Они знали, что смогут использовать его как аварийный выход в случае опасности. Теперь Сейдж приняла решение и знала, что надо действовать быстро. Она схватилась за болт и потянула его на себя — безрезультатно: болт был толстым и ржавым. Но тут Бен отстранил ее и вытащил неподатливый кусок железа.
Дверь люка выглядела тяжелой, но Сейдж знала, что должна поднять ее. Она могла бы сделать почти все, когда ей страстно этого хотелось. Люк был достаточно широким для того, чтобы туда можно было просунуть велосипед и рюкзак. Бен помог ей, и Сейдж решила, что ляжет на путях и подождет, пока все отойдут. Бен отвлечет их внимание, и, когда весь этот гвалт утихнет, она уже спрячется в кукурузном поле.
— Я думаю, тебе надо пойти со мной, — проговорил Бен.
— Я знаю, — ответила Сейдж. — Но я не пойду. Даже не пытайся меня уговорить.
— Но…
— Пожалуйста, Бен, — проговорила она, и слезы вновь наполнили ее глаза. — Не надо, ради меня.
— Вот дерьмо… — Бен покачал головой.
— С тобой же все будет в порядке, ведь так? — Сейдж слышала, о чем разговаривали полицейские, но не могла поверить, что они и правда арестуют Бена, ведь он был таким добрым и мягким. — Я расскажу им, что ты ничего не сделал. Как только доберусь к папе…
