— Доброе утро, пап, — приветствовал его Джеймс.
— Видел те грозовые тучи над равниной? Сегодня точно у нас будет дождь. Куда направляешься?
— На восточное пастбище. Хотел посмотреть, как там дела.
— Тебе компания не нужна?
Джеймс заколебался. В последний раз, когда они поехали вместе, отец совсем растерялся и почувствовал себя нехорошо. Он решил, что Джеймс его отец, а не сын. Далтон вернулся на пятьдесят лет назад, когда они сгоняли стада овец семьи Райделов со своей земли. Он стал что-то говорить о врагах семьи, о важности традиций, о том, что крупный рогатый скот гораздо лучше овец. Джеймсу пришлось возвращать его в настоящее. Он четко определил их отношения как отца и сына, напомнил отцу о том, что он живет с Луизой Райдел, внучкой своих прошлых врагов, и что мир был заключен поколение назад.
— Конечно, — ответил Джеймс. — Я буду очень рад, если ты поедешь со мной.
— Не хотелось бы путаться под ногами, — произнес угрюмо Далтон.
— Не говори ерунды.
Они закончили снаряжать лошадей, вывели их наружу и направились на восток. У Джеймса в ушах все еще стоял тот звериный крик рыси, и он никак не мог перестать думать о Сейдж. После звонка Дейзи прошло несколько дней. С того момента Джеймсу не спалось. Он все время был в ожидании телефонного звонка. Джеймс хотел услышать голос Дейзи, которая бы успокоила его, сообщив, что все это была ошибка и Сейдж уже спокойно спит дома, на своей кровати.
— Это самая проклятая засуха, которую я когда-либо видел, — произнес Далтон, поравнявшись с Джеймсом, после того как они проехали тополиную рощу. — И в октябре ей конца нет.
— Ну ты же предсказывал дождь, — ответил Джеймс.
— Твой отец может вызвать погоду, разве нет? — произнес Далтон, усмехнувшись.
Джеймс не ответил. Он молил о дожде все лето. Его животные испытывали такую жажду, что пытались пить грязь. Стада подошли ближе к скалам в надежде найти тоненькие струйки воды, стекавшие сверху. Месяц назад, найдя такой ручеек, Джеймс наполнил водой канистры и на грузовике привез их на пастбище. Потом он смотрел, как животные давили друг друга, чтобы добраться до питья — жажда убивала.
Засуха порождала гремучих змей. В вечерних сумерках звук их трещоток раздавался по всей долине Уинд-Ривер. Этот зловещий стрекот слышался отовсюду: из-под камней, с уступов скал, из чапараля, со стропил в сараях и конюшнях. Пыль покрывала все вокруг. Тонкий коричневый налет был на строениях, животных и людях. Но сейчас дочь Джеймса была где-то там, и мысль, что она попадет под дождь, была для него невыносимой.
— Я же учил тебя, как проводить воду, — проговорил Далтон. — Старый способ — самый правильный.
— Самый трудный.
— Ты жалуешься? — произнес Далтон раздраженно.
— Даже не думал, пап. — Соседние ранчо были оборудованы мудреными системами снабжения водой, с электронасосами, разбрызгивателями, на которых имелись таймеры. Когда колодец высыхал, они платили за доставку воды на машинах или по железной дороге. Все было автоматизировано, управлялось компьютерами и не давало сбоев.
Способ Такеров подходил Джеймсу. Он не был самым простым или самым эффективным, но Джеймсу казался единственно верным, настоящим. Дважды в день Джеймс садился на лошадь и ехал на пастбище, чтобы лично менять воду. Он ходил по своей земле и знал здесь каждый камень, каждую трещину. Животные узнавали Джеймса не только по его голосу, но и по стуку копыт лошади. Все это давало ему приятное ощущение того, что он является частью этой земли, что он близок к Джейку. Конечно, в этом не было ничего особенного, но все же Джеймс чувствовал некоторое умиротворение.
— Луиза сказала, что Дейзи звонила.
— Да, звонила. — Джеймс рассказал Луизе о просьбе Дейзи на тот случай, если Сейдж будет звонить на ранчо.
— Твоя девочка пропала?
— Так говорит Дейзи. — Джеймс ощутил неприятную дрожь внутри.
— Она подросток, — произнес Далтон, грубо рассмеявшись, как будто это было объяснением, шуткой и ругательством одновременно.
— Я знаю.
— Подростки ненавидят сидеть дома. Ты думаешь, я не помню, как ты однажды вечером решил взять мой пикап и поехал в Лэндер? Тебе было пятнадцать, и у тебя не было ни прав, ничего.
— Я помню, — отозвался Джеймс.
Это было в тот год, когда умерла его мать и Далтон стал встречаться с Луизой. Тогда Джеймс весь год был на грани помешательства. Он пил до рассвета, пропускал занятия в школе и брал джип отца, когда только это было возможно. Когда же Луиза переехала к ним, Джеймс совсем потерял разум.
— Вот тебе мой совет: не думай о плохом, не трать зря время. С твоей дочерью ничего страшного, что не пройдет с возрастом, не происходит; она не потерялась, не исчезла; она такая же проклятая головная боль, какой был ты сам, и просто сбежала из дома. Дай ей неделю, и она снова окажется там.
— Неделю? — спросил Джеймс.
— Да, — ответил отец. — Семь дней.
Самое интересное было в том, что Джеймс сам стал считать дни. Прошло уже пять дней с тех пор, как Сейдж ушла из дома. Если Далтон прав, ему осталось ждать всего два дня. Потом позвонит Дейзи или сама Сейдж, и он сможет успокоиться. Когда Джеймс был молод, он принимал все, что говорил отец, за откровение Господне. Все изменилось после того, как отец стал встречаться с Луизой, и продолжало меняться день за днем, когда Далтон стал стареть, а его ум перестал быть таким острым, как раньше. Потом Джеймс заметил, что обращается со своим отцом, как с малым ребенком.
— Слушай, пап… — Джеймс не знал, какие именно слова он хочет произнести, но хотел поговорить о детях и Дейзи, о той потере, которую они пережили. Джеймс хотел поговорить о том, о чем никогда не заговаривал с отцом.
— Облака сгущаются, — произнес Далтон, взглянув на небо. — Надеюсь, Луиза не забудет убрать белье с улицы, потому что небеса разверзнутся.
Джеймс промолчал. Отец что-то почувствовал и спас сына, не дав ему произнести какую-нибудь глупость. Джеймс пришпорил лошадь, и она рванулась с места. Земля здесь была ровная, пыльная и сухая. Заросли полыни высохли под палящими лучами летнего солнца и теперь лежали пучками сухих прутиков на земле. Далтон остался за его спиной. Джеймс слышал, как он позвал его, рассказывая о тех временах, когда однажды закупорил колодец старым холодильником, но Джеймс только пришпорил лошадь еще сильнее.
Такеры не говорят о любви, они не плачут о прошлом и не распространяются вслух о своих мечтах, они не показывают свои страхи или сомнения, а просто делают свою работу. Они говорят о природе и погоде, о лошадях и коровах. Способность предугадывать погоду — это дар, и Далтон был наделен им.
На стада Джеймса нападали рыси, и молодняк срывался со скал. Дождь был нужен земле. Но сейчас Джеймс не хотел, чтобы он пошел. Он готов был пожертвовать целым стадом только ради того, чтобы его девочка не промокла. Джеймс Такер позволил бы каждому зверю на своей земле упасть замертво, если был бы уверен, что с его дочерью все будет в порядке. Он хотел, чтобы его отец мог предсказывать это, безошибочно предсказывать, так же, как дождь.
