– Хм. Вот у него самого точно сердца нет, – прокомментировал Алекс. – Или оно такое огромное, что он носится кругами, трахая все вокруг просто потому, что боится потерять его из виду.
– Ты очень проницателен, – сказала я почти с неприязнью.
– Ну, всегда легче анализировать поведение других людей.
– Правда? А вот тебя я никак не могу раскусить.
– Думаю, ты разбираешься в людях, – возразил он. – Иначе путь в рекламу был бы тебе закрыт.
– Все так, но… Нет, я не буду десерт, – ответила я официанту. – В рекламе все иначе, я просто оцениваю людей с точки зрения собственной выгоды и выгоды моих клиентов. Я никогда не задумываюсь об их чувствах.
– В общем, судишь чисто поверхностно. Я развела руками:
– В этом суть рекламы.
– Мне сабайон
[16]
, пожалуйста, – это официанту.
– Он рассчитан на двоих, сэр.
– И ладно, – ответил Алекс. – Съем сколько смогу.
– Захватите и для меня ложку, – встряла я, алкоголь высосал из меня последние остатки воли и благоразумия.
Значит, сабайон. Неудивительно, что Алекс такой… плотный. Он походил скорее на удобное кресло, чем на те тощие, обнаженные задумкой дизайнера до металлических костей стульчики в «Л’Оранж». Конечно, в отличие от Льюиса и жеребцов с моей открытки, Алекс вряд ли может похвастаться атласной подтянутой кожей и кирпичиками пресса. Взять хотя бы Тома. Тот тоже не качок, но для двадцати пяти лет это не имеет значения (все они в этом возрасте гладкие и заводные). А у Барта тело, вопреки всякой справедливости, играло мускулами, независимо от его образа жизни.
Я представила себе тело сорокалетнего Алекса, отнюдь не фанатика тренажерных залов, – подернувшиеся жирком мускулы. Зрелище оказалось завораживающим и отталкивающим одновременно. Слишком уж оно походило на правду жизни. Тело обычного человека, а не упругий торс воображаемого клона, который мне достаточно представить, чтобы распалить себя. Правда жизни. Эти два слова кандалами повисли у меня на ногах. Кувыркаясь с молодыми красавцами, я и сама становилась в своих глазах куда красивей – будто одно то, что они согласились со мной переспать, делало меня привлекательнее. С партнером же, который не является образцом физического совершенства, все твои недостатки полезут наружу. У меня сразу объявятся и целлюлит, и животик, и жирные бочка – словом, все, что так тщательно скрывается от посторонних глаз. Возможно, мне просто всегда хотелось обитать на страницах глянцевого журнала, решительно отвергая то, что не походило на рекламу духов. Какого же черта я вообще тут делаю с Алексом?
– Но тебе это по душе. Я говорю о твоей работе, – добавил он, заметив мою растерянность. – Прости, я немного отвлекся от темы.
– Что мы и делаем весь вечер.
– Несемся на всех скоростях, гремя покрышками… Тем не менее вернемся к твоей работе.
– Я от нее без ума. В основном потому, что мне нравятся мои клиенты. Я же не толкаю налево и направо дешевый ликер – ну, было один раз, и что? – и не убеждаю народ, что нет нечего полезнее чипсов, – ну, вернее, не так часто…
Алекс усмехнулся:
– Мне нравятся твои оговорки. Они с головой тебя выдают.
– Правда. Это случается крайне редко, – ухмыльнулась я. – Сравнительно редко.
Прибыл десерт, и я с большим изумлением ограничилась лишь двумя ложками. Есть больше не хотелось. Возможно, не столько из-за кокаина, сколько из-за моей жадности, которая утомила меня.
Алекс воодушевленно шуровал ложкой в желтой взбитой массе, издававшей легкое потрескивание, когда лопались сотни крошечных пузырьков.
– Обожаю эту штуку, – жизнерадостно признался он. – Сам иногда стряпаю для гостей. Это мой коронный номер. Иногда добавляю еще.
– Вкусно! – не выдержала я, – А что там, яичный желток, марсала
[17]
и сахар?
– Не самые полезные ингредиенты, – оптимистично сообщил он, – зато питательные.
– Хм.
Стоит попробовать использовать вместо сахара заменитель. Вот так всегда с теми, кто сидит на диете! Вы одержимы бесконтрольным и неосознанным желанием испортить низкокалорийными суррогатами всю классную еду, которая попадает вам в руки. Я вдруг разозлилась. Алекс заложил за воротник чуть меньше меня, что в реальности значило чертовски меньше, учитывая его телосложение. Но я ведь подкреплялась коксом. Обычно он меня взбадривает, делает душой компании, но сегодня я почему-то надулась. Даже ощетинилась. При этом мне нравилась компания Алекса, вот в чем заключался парадокс. Рядом с ним я чувствовала себя в покое, даже в безопасности. Может, это меня и злило?
После обеда, учитывая степень моего замешательства, самым разумным решением было бы завалиться дома на диван и спокойно обмозговать, почему это мне показалось, будто кто-то, привязав к моим рукам и ногам веревки, растаскивает их в разных направлениях. И естественно, я этого не сделала. Было около одиннадцати, мы с головой ушли в болтовню, и я решила пригласить Алекса к себе. Там я окажусь на своей территории, и к тому же мне не придется думать, как я буду добираться домой.
Нет, переспать нам сегодня не судьба: при одной мысли о поцелуе все внутренности переворачивались.
– Итак, наконец-то я увижу твою квартиру изнутри. А то я уже думал, что меня так и будут всегда оставлять на пороге.
– Как резиновые сапоги, – прокомментировала я, – облепленные грязью. Имей в виду, они подойдут к твоим вельветкам.
– Что ты имеешь против моих штанов? Думаешь, немного деревенские?
Алекс выставил вперед одну ногу и безмятежно осмотрел штанину:
– Они такие мягкие, бархатистые. Это чуть ли не единственная бархатистая вещь, которую мужчина может надеть, не опасаясь, что будет выглядеть как поп-звезда.
– Обувь вам подобрать куда труднее, – проворчала я, проходя на кухню и включая кофеварку.
Как же часто я это проделывала с парнями, которых затаскивала к себе домой? – спросила я себя и тут же ответила: лишь в исключительных случаях. Обычно мы, миновав кофеварку, приземлялись на диване и переходили сразу к выпивке и прочему зелью. Мы сидели на диване в золоте дрожащей свечи, а транс затекал в уши, гипнотизируя и лишая ориентации. А сейчас я что делаю? Кипячу воду! Я даже не зажгла свечей (которые, кстати, успела приготовить), не включила музыкальный центр (между тем пластинка под названием «гарантия обольщения 100%» уже загружена). Я даже верхний свет не выключила. Все шло шиворот-навыворот. Я просто боялась остаться с ним наедине в полумраке: тронь он меня хоть пальцем, я взвизгну от неожиданности.
Я насыпала кофе и украдкой покосилась на Алекса. Он держался вполне уверенно. Алекс обладал каким-то внутренним достоинством, которое отнюдь не выливалось в чванливость. Казалось, ему по душе просто находиться в своей собственной шкуре, несмотря на все ее недостатки. Вот поэтому-то я и обратила на него внимание тогда, в «Плевке». Его самодостаточность я восприняла как вызов. Сейчас я жалела, что кинула ему в тот раз перчатку и что он ее подобрал. И тут до меня дошло, что я одна вижу все в кровавом свете вызовов и дуэлей. Алекс же просто получал удовольствие, наслаждался моим обществом и с радостью готовился встретить все, что мог принести ему этот вечер. По сравнению с его уравновешенной психикой мое перманентно невротическое состояние выглядело запущенной патологией.
