Мои мысли вернулись к Алексу, и я представила себе, как славно он бы обошелся с Лайамом. За ужином Алекс с полуслова разобрался в проблемах моего протеже и очень тепло о нем говорил. И Алекс не стал бы злоупотреблять плачевным состоянием Лайама, чтобы лишний раз напудрить нос. Он бы просто поговорил с парнем, а Лайам, сраженный манерами Алекса и еще больше тем, что тот не пичкается наркотой, наверняка бы к нему прислушался.
Лайам добрался до моих запасов спиртного и налил себе вина.
– Что за чувак? – безразличным тоном поинтересовался он.
Более явного свидетельства, что Лайам и впрямь сам не свой, не требовалось. Иначе он принялся бы докучать мне расспросами о Барте. Когда мы разбежались и почему? Мы все еще трахаемся? Трахались ли мы сегодня? Кто такая мисс Люси Детский Садик и трахает ли ее Барт? Как Барт трахается? И так далее до тошноты. Однако сейчас, когда я просто ответила, что мой бывший зарулил забрать кое-какие пожитки, Лайам бесцветно отозвался: «А-а-а, ясно» – и поплелся обратно в гостиную со стаканом в руке. Вид у него был как у человека, который только что втянул почти летальную дозу коки.
– Давай садись рядом со мной и расскажи, что тебя так волнует.
– Нюхни и ты.
– Так уж и быть.
Вот не надо было этого делать. Я заранее знала, что не надо. Но искушение было слишком велико… К тому же я была вымотана, а общение с Лайамом требовало столько сил…
– Но только чуть-чуть. А потом мы просто поболтаем и попробуем во всем разобраться.
Спустя пару часов, влив в себя больше вина, чем следовало, я поняла, что мечта осталась мечтой. А как хотелось, чтобы Лайам преспокойно отправился восвояси или заснул на диванчике в гостиной, я же, свернувшись эмбрионом в собственной постели, забыла все проблемы и отключилась от забот.
Так нет, Лайам прошел все стадии эмоционального возбуждения от гнева («Какого черта Фелисити пристала ко мне? Она же знала, что я не потяну!») и паники («Я обделаюсь при всех и опозорюсь до конца своих дней!») до истерики («Надо бежать! Я свалю за границу, куда-нибудь в Гоа, где ни один хрен меня не знает. Буду жарить на пляже рыбу и перекантуюсь там, пока на родине обо мне все не забудут!»). После чего, заливаясь вином, погрузился в пучину жалости к себе – скорчившись на диване и намертво вцепившись в мою руку (Лайам не может подолгу обходиться без живого человеческого тела). Он рассказывал историю своей жизни (вернее, слезливую ее версию), в которой бедняжку Лайама преследуют одни неудачи, причем с самых пеленок. Телешоу в его интерпретации выглядело как подлый и довершающий удар злодейки-судьбы, которая уготовила ему пьедестал лишь для того, чтобы отправить его с вершины славы прямиком в нокаут у всех на глазах. Я терпеливо выслушала все эти всхлипы, воздержавшись от намеков, что это полная и запредельная чушь. Истерика редко ходит рука об руку с голосом разума. Мужчины частенько пытаются утешиться, перечисляя все те причины, по которым слезы должны резко обернуться полным счастьем. Они и не представляют, как это глупо и что они лишь усугубляют истерику. В таких случаях следует кивать и бормотать ободряющую лабуду, пока истерика не иссякнет сама собой. С Лайамом я так и поступила. Если бы не маленькая понюшка, я бы давно храпела под пьяные завывания Лайама, которые, признаться, действовали мне на нервы. Правда, через некоторое время мне удалось вдохнуть некоторое оживление в нашу беседу.
– Вот что я тебе скажу, Фелисити взяла меня на шоу, чтобы залезть ко мне в штаны, – слезливо пожаловался Лайам. Ну просто невинное дитя, которого злая продюсерша бесстыдно поимела, наобещав золотые горы.
– О, бедный Лайам! – ответила я едко. – Соблазненный и покинутый. Злая тетя Фелисити вышвырнула его на улицу, как только осуществила свои грязные замыслы!
А что? Вполне нормальная шутка – тем более что Лайам достал меня, повторяя эту глупость как заведенный.
Выдержав паузу, я воскликнула, будто меня внезапно осенило:
– Постой! Как это – вышвырнула на улицу? Твое шоу вот-вот выйдет на экраны, разве не так?
Лайам вяло ухмыльнулся:
– Но она потому и сняла меня в шоу, что хотела трахнуть.
– Ну да! Фелисити наплевать на свою карьеру, ей дороже какой-то смазливый придурок и несколько крутых тату!
Еще одна вялая ухмылка.
– Крутых тату мирового класса, – поправил Лайам.
– Крутых тату мирового класса, – покорно согласилась я.
– Джулс, я боюсь.
Этой фразой Лайам захлебывался уже несколько часов, но все это напоминало водевиль. Сейчас же он сказал это так просто и искренне, что я сама испугалась. Как же мне успокоить его? Он ведь прав, перспективы и впрямь тревожные. Да, все в один голос уверяют, что шоу вышло что надо, но кто, черт возьми, даст руку на отсечение, что все пройдет гладко? Ведь нельзя исключить, что критики будут аплодировать, а публика – воротить нос.
– Ты прав, – трезво сказала я. – Действительно страшно. Только шизик бы не сдрейфил.
Как ни странно, прием сработал. Лайам сгреб меня в охапку и заключил в объятия. Он распространял аромат лосьона после бритья и свой собственный очень приятный запах, напоминающий корицу, в котором и заключалась львиная доля его обаяния. Сквозь свою фланелевую пижаму я чувствовала рельеф его мышц.
– Просто не знаю, куда я без тебя, Джулс, – пробормотал он, уткнувшись в мои волосы. – Правда. М-м… клево пахнешь.
– Ты тоже, – машинально ответила я. – Да?
Он усилил хватку. Я откашлялась и очень спокойно произнесла:
– Знаешь, я только что вымыла голову. Вот в чем дело.
Лайам отстранился и одарил меня умильным взглядом, распахнув пошире большие голубые глаза.
– Как мне отблагодарить тебя, Джулс? Ворвался к тебе домой, завывая как девчонка, обдолбался, а ты взяла и вытащила меня за уши из этого дерьма…
Мне вовсе не хотелось выглядеть матерью Терезой.
– Лайам, я представляю твои интересы. Любой агент сделал бы на моем месте то же самое.
– Угу, но ты другая, не такая, как все агенты.
– Нет, такая.
– Нет, не такая. Тебе не плевать на меня, верно? Что я должна была ответить? «Ошибаешься, Лайам. Ты для меня ступенька наверх и бесплатная выпивка в барах»? Я и вправду беспокоилась о нем. К тому же его поза была наигранной лишь отчасти. В ней было больше правды, чем казалось.
– Конечно, нет, – сказала я, взяв его за руку. – Я желаю тебе счастья и успеха, потому что знаю, сколько в тебе таланта. Все будут это твердить через пару дней, но я хочу, чтобы ты сам это понял.
– Напле… – Лайама снова захлестнул ужас при мысли о том, что его шоу появится на экране. – Я буду выглядеть как придурок, потому что я придурок и есть.
– Ну, паника перед премьерой – это нормально, – возразила я. – Поверь мне, ты не один такой.
