В уме навязчиво прокручивался один и тот же детский стишок. Иногда я бормотала его вслух, чтобы услышать человеческий голос, пусть даже свой собственный осипший:
Я играла с тенью в прятки
В темной комнате.
Убегала без оглядки:
«Эй-ау! Ты где?»
Не могла без братца Света
Тень найти меня.
«Эй-ау! Подружка Света,
Раздобудь огня!»
«Эй-ау! Обиды нету!»
Вот уж целый день
Не найдут девчонку эту
Вместе Свет и Тень.
Был в моем безумии один большой плюс, сквозь его пелену ко мне совсем не приходил страх перед моей врагиней, следовавшей за мной неотступно. Через какое-то время мне даже начало казаться, что, возможно, мы подружимся. Она, скорее всего, разделяла мою точку зрения, потому что была тиха и ласкова, уже не насмехалась надо мной, а нежно подставляла свои ладони, когда я без сил падала, чтобы немного поспать.
Телефон в рюкзаке давно пропищал реквием и умер, а ведь заряда батареи хватало минимум на три-четыре дня, неужели прошло столько времени?..
Мое продвижение было похоже на навязчивую идею, что-то толкало, несло вперед. Несмотря на страшную усталость, мне даже не приходило в голову остановиться и подумать. Честно говоря, способность думать, по крайней мере трезво, исчезла вместе со страхом перед тьмой и тенями, беззвучно стелющимися на расстоянии от меня. Иногда я думала, что веду куда-то странный призрачный отряд, но цель этого похода все время ускользала.
Некоторым признакам разума пришлось вернуться, когда показалась развилка тоннеля. Я уже порядком устала, поэтому села возле толстенного сталагмита так, чтобы было видно оба черных провала, и увеличила мощность луча фонарика. Да, стоило напрячься и подумать, какую дорогу выбрать, потому что туннели отличались друг от друга как сталактит и сталагмит. Левый был точным продолжением моего нынешнего пути, разве что прямо на границе света-тени я заметила небольшой подъем, значит, он уходит немного наверх, правый же был совершенно гладким, да еще стены имели странные выемки, как будто очень давно они подверглись обработке. И еще в нем чувствовалось какое-то движение воздуха. Но это открытие уже не заставило меня вскакивать и нестись вперед. Я была совсем без сил, меня мучил страшный голод и жажда, про холод я вообще молчу. Удивительно, что я еще не закоченела насмерть. Судя по ощущениям, температура моего тела сейчас была такой же, как у камней вокруг. Тьма потерлась о мою щеку, успокаивая. С негодованием я отмахнулась от нее и шумно выдохнула.
Непонятно как в моей руке оказался карандаш, а на коленях блокнот из рюкзака. В каком-то туманном сумасшествии, зажав плечом фонарь, я начала рисовать. Ну что же мог изобразить мой воспаленный мозг посредством непослушной руки? Ожидая сюрреалистический эскиз в духе Дали, я зажмурилась. А когда пелена несколько спала с глаз, я с легким изумлением увидела добротный кусок хлеба, изображенный скорее с голландской скрупулезностью, и глиняный кувшин с водой. Откуда взялись силы на такую проработку деталей, я не знаю, но, чем больше я смотрела на странный натюрморт на белом листе, тем легче мне становилось. Жажда как будто отступила, голод же вовсе пропал. Устало прикрывая глаза, я думала о великой силе искусства… рисунка, а точнее самовнушения.
Впервые я проснулась почти отдохнувшей, без дикой жажды и голода, раздирающего мои внутренности. Удивляться я решила попозже, сейчас же нужно было выбрать путь. С одной стороны, тоннель со сталактитами стал мне в чем-то привычен, опять же была осточертевшая, но поддерживающая во мне силы, да и жизнь, если честно, слизь. С другой стороны, второй тоннель имел на себе следы деятельности человека, да и движение воздуха давало надежду на то, что где-то там может быть выход на поверхность. Размышляла я недолго. Перевесил фокус с рисунком, если он удастся еще раз, а лучше не один, я почти спасена, в любом случае, смогу вернуться назад и выбрать левый проем.
Своды действительно были странными, как будто огромная змея оставила отпечаток своей чешуи. Относительно гладкие, они ребрились вмятинами, похожими на застывшие волны. День продвижения этой дорогой — и сознание знакомо заволоклось облаком полубезумия. С рисунком ничего не выходило. Я доставала его несколько раз и пристально пялилась в изображение, думая о еде, сытости в желудке и ключевой водичке. Ничего не выходило. Утопистка! Это ж надо было пойти у себя на поводу.
Но я упорно не поворачивала назад. Так прошел еще один день. Я устроилась на ночлег и снова достала блокнот. Провела карандашом по кувшину с водой, добавила стекающую с керамического горлышка холодную прозрачную каплю, а в хлебе свежих ноздрей, от которых исходил приятный запах свежевыпеченного теста. Грифель скользил по бумаге все медленнее, а перед глазами все расплывалось, сон сморил меня.
Я рывком села. Вот он, звук, который разбудил меня, — впереди плеск и шлепки. Вода! Я вскочила, резко натягивая рюкзак и этюдник, стерший мне кожу на плече почти до мяса. Не задумываясь о том, что пить мне особенно и не хочется, да и есть, кстати, тоже, я побежала за лучом фонаря.
Вилять пришлось на удивление долго. Несколько раз я переходила на шаг, чтобы отдышаться, но плеск и не думал пропадать, наоборот, он усиливался с каждым поворотом.
Казалось, что бег продолжается уже несколько часов, когда, вывернув из-за очередного выступа, я выскочила в потрясающий своими размерами зал. Пол моего тоннеля переходил в крутую тропинку и терялся в долине внизу, сама я стояла на небольшом уступе намного выше уровня пещеры. Челюсть медленно поползла вниз, а рука машинально выключила фонарь. Тусклый голубой свет, источаемый круглыми пупырчатыми камнями по всей горизонтальной поверхности, позволял разглядеть размеры этой потрясающей залы, которая, судя по обработке стен, имела явно не совсем природное происхождение. По дну через всю долину неслась бурная подземная река, с грохотом огибая сдерживающие ее берега валуны.
Захлопнув открывшийся от удивления рот, я запрыгала вниз по уклону, как молодая серна. От радости не удержалась и погрузилась по самую макушку в ближайший бурун. Какое наслаждение разлилось по высохшим внутренностям холодной сладкой струей! И только через какое-то время я поняла, что звук, привлекший мое внимание так далеко от этого места, не являлся одним только плеском бегущей воды. И сейчас он прекратился.
Я медленно поднялась с мокрых камней и повернулась. «Эх, есть здесь все-таки радиация! Камни эти светящиеся, теперь вот это!!!» — успело мелькнуть в голове, до момента, когда ветвистые челюсти жука-переростка размером с хорошего племенного быка щелкнули у меня перед носом, и я, взмахнув руками, повалилась в пенный поток, утаскивая за собой громыхающий на камнях этюдник. Мечта энтомолога огорченно пощелкал и побежал за мной по берегу.
Мне было уже совсем не до него, я старалась остаться на плаву и действительно не стать утописткой! Я отбросила лямку деревянного ящичка, он только мешал, а вот рюкзак оказался настоящим спасением, пару раз на поворотах буруны крепко приложили меня спиной о камни. Зацепиться ни за что не удавалось, ногти были сломаны под корень, а пальцы начали коченеть в ледяном потоке. Избитых ног я совсем не чувствовала — целы, нет…
