Диана грустно кивнула:
– Да, я понимаю, но у меня такое ощущение, что разваливается семья.
– Вздор! – твердо сказала мать. – Мы не обязательно должны жить под одной крышей, чтобы любить и уважать друг друга! Все когда-нибудь вырастают и становятся на собственные ноги. Ты думаешь, мне так легко уехать из Стэнтон-Корта после многих лет жизни здесь? Но знаешь, со временем человек привыкает ко всему, и это нужно было сделать.
Когда они вышли из леса и возвращались к дому через поросший лютиками луг, Диана увидела в отдалении Чарльза и Гая. Они стояли на террасе и о чем-то спорили. Оба раскраснелись, смотрели друг на друга исподлобья, и сердце у Дианы упало: она поняла, что безмятежные дни ее детства раз и навсегда кончились.
Субботний день шел к своему завершению, и Диана старалась не попадаться на пути Гая, чувствуя, как возрастает напряженность. Поскольку это была последняя возможность для Гая развлечь своих друзей за счет Саттонов, он решил пуститься во все тяжкие. Все семейство наблюдало за тем, как гости энергично взбадривали себя коктейлями с шампанским перед вечером и пили много вина за обедом, после чего перешли к портвейну и бренди. Голоса их звучали все громче, смех становился все бесшабашнее, от сигар поднимались клубы дыма, а Гай стал забавлять гостей юношескими анекдотами.
– Давайте перейдем в гостиную и потанцуем! – воскликнул Гай, резко вскочил на ноги, отчего серебряная ложка упала на пол. – Фу! – фыркнул он, видя, что ложка продолжает крутиться и позвякивать. – Я так и знал, что не должен был надевать эти сережки!
Друзья расхохотались.
– Давай свернем ковер! Ну, взялись все! – Он резко потянул персидский ковер, не обращая внимания на ледяные взгляды Чарльза и Софи. – Отодвигайте мебель. Будем танцевать самбу! У нас есть пластинки с записями самбы?
– Гай, перестань! – шепотом попыталась удержать его Диана.
– Что перестать? – громко выкрикнул Гай. – Что я должен перестать? Я только пытаюсь оживить этот допотопный морг! Джон, поставь пластинку!
– Что с тобой, Гай? – Диана никогда не видела мужа в подобном настроении. Было что-то пугающее в его поведении – он явно уже не владел собой. – Ради Бога, Чарли будет сердиться.
– Да ну тебя, заткнись! – Гай повернулся к ней спиной и, схватив Марису, закружил ее по комнате.
После этого все развивалось стремительно. Джон поставил пластинку, зазвучала музыка, и Диана оказалась в объятиях Дугласа Тейлора. Джон танцевал с Джун Баумейкер. Уголком глаза Диана видела, как Алекс Баумейкер поодаль самостоятельно выделывал ча-ча-ча. Мэри Саттон, Чарльз и Софи сидели у камина с мрачными лицами, молча наблюдая за происходящим. Музыка становилась все громче, ритм учащался, и Диана почувствовала, что у нее закружилась голова, однако Дуглас ее не отпускал. Она не очень хорошо поняла, что произошло затем. Диана увидела, как Гай вдруг бросился через всю комнату в ее сторону, и на мгновение подумала, что он спешит ей на помощь. Однако Гай пронесся мимо, и тут же раздался предостерегающий окрик Чарльза. Затем послышался женский крик, и что-то тяжелое упало под ноги Диане.
Какое-то время она недоумевающе оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, что произошло. Мужской голос произнес: «О Боже мой!», пластинка со скрипом остановилась, словно кто-то провел по ней иголкой. Воцарилась напряженная тишина, прерываемая сдавленными стонами. Софи лежала на боку на полу, согнувшись и подобрав под себя ноги.
– Ах ты скотина! – заорал Чарльз на Гая. – Идиот и подонок! – Он наклонился над Софи, пытаясь поднять ее.
– Что случилось? – непонимающе спросила Диана у Марисы.
Мариса была смертельно бледной, в глазах ее стоял ужас.
– Софи упала, – сумела наконец выговорить она. – Гай стащил ее со стула и пытался заставить танцевать… И она упала.
– Я позвоню и вызову доктора, – услышала Диана голос матери.
– Это без толку! У нее кровотечение! – в смятении проговорил Чарльз. – Пошлите за «скорой помощью».
Софи лежала на диване. На светлой юбке расплывалось пунцовое пятно.
– Ребенок, Господи, ребенок… – простонала она.
Диана без сил опустилась в кресло. Софи потеряет ребенка, и, хотя впрямую Диана не была виновата, она чувствовала и свою большую вину в происшедшем. Ей не следовало приводить Гая в семью. Ее родные были правы относительно него. С какой-то обреченностью Диана поняла, что сама стала частью некой разрушительной силы, которая причиняет несчастье всем окружающим.
* * *
Париж жил своей обычной шумной жизнью. Солнце изливало горячие лучи на улицы и бульвары, на заполненные людьми кафе и бистро. Гудели клаксоны машин, раздавались свистки полицейских. Диана медленно шла по Елисейским полям, испытывая головокружение от мешанины звуков и запахов. Недалеко от Триумфальной арки она решила зайти в кафе «Фуке» и выпить кофе.
Это была идея Гая – провести уик-энд в Париже.
– Давай снимем номер в «Ритце»! – сказал он. – Мы можем сходить в оперу, пообедать у «Максима» в пятницу вечером. Это единственное место, куда стоит пойти. Ну и сделаем некоторые покупки. Что ты на это скажешь?
Диана не стала возражать. Гай, по всей видимости, довольно быстро оправился после той трагедии, когда Софи потеряла ребенка, и готов был развлекаться каждый день. Иначе обстояло дело с Дианой. Она чувствовала себя в ловушке, постоянно испытывала тревогу и сильно изменилась за последнее время. События того вечера открыли ей глаза на Гая, и она пребывала в полном смятении.
Диана увидела, каким пьяным, безрассудным и беспутным может быть Гай. И сколько бы он ни приносил извинений после того вечера, сколько бы ни клялся, что не будет напиваться до такой степени, Диана поняла, что вышла замуж за человека опасного, несущего деструктивное начало. В ее положении развод исключался. Ее семья никогда ей этого не простит. Она оказалась в ловушке, из которой не было выхода.
И Диана вынуждена была пойти на нелегкую для нее сделку с Гаем. Они проводили вместе все меньше времени, он почти не занимался с ней любовью, но для внешнего мира они сохранили фасад и казались счастливой семейной парой.
«Надо решить теперь только одну вещь, – размышляла Диана, отхлебывая кофе и глядя на спешащих мимо парижан. – Я должна определиться, что делать дальше. Если я вынуждена оставаться рядом с Гаем, в моей жизни должно быть что-то еще, помимо бесконечных вечеров и балов».
Но чем она могла заняться? Никто из ее подруг не был обременен работой, и она сама не чувствовала себя подготовленной к тому, чтобы сделать карьеру. И все-таки что-то делать нужно. Диана в душе ругала свою семью, и в особенности мать. Может быть, это было правильно для предыдущих поколений женщин, которые всецело зависели от своих мужей. Но сейчас времена изменились. Диана подумала о Франческе, которая была полна честолюбивых замыслов, и на миг позавидовала ей. Как это здорово – знать, к чему стремишься.
