Глава 6
Под вечер она приехала в Лондон и оставила на Кеппел-стрит записку, как они всегда делали в непредвиденных обстоятельствах. Сама она будет в отеле «У Томаса». Он может справиться о ней там. На счастье, она вложила в перчатку присланную им в письме веточку вереска. Она чувствовала, что теперь они нуждаются в гораздо большей удаче, нежели раньше. Она пылала яростью по отношению к мистеру Фостеру, лорду Кауперу и ко всем их сторонникам. Да разве можно даже вообразить, что такого человека, как мистер Парнелл, собираются арестовать? У нее не укладывалось такое в голове. Это был бы самый позорный поступок со стороны британского правительства!
С нетерпением она ожидала появления Чарлза.
Он приветствовал ее, задав пугающе простой вопрос:
– Ты можешь укрыть меня, Китти?
– Укрыть тебя! – Она чувствовала себя так, словно выкрикнула эти слова во весь голос и весь персонал отеля слышит ее.
Они стояли в вестибюле, безупречно одетые мужчина и женщина, и обменивались учтивыми приветствиями. Кэтрин же пребывала на грани истерического смеха.
– Ты, верно, шутишь?
– О, к несчастью, я очень далек от шутливого настроения. Меня предупредили, что на несколько недель мне надо исчезнуть. Мне следовало побыть за границей. Вместо этого я приехал сюда. Я сошел с ума, верно?
– О Чарлз! Ведь это истинная правда, что Вилли сейчас в Испании, и тем не менее укрыть тебя… это, наверное, невозможно!
– В моем словаре не существует этого слова.
– Но дети снуют повсюду, слуги… кто-нибудь обязательно расскажет…
– Слугам ничего знать не обязательно. Они не должны знать ни о чем. Как и дети.
– Ты имеешь в виду… укрыть тебя от всех? На несколько недель?
Он кивнул, пристально наблюдая за ней и ожидая ответа. После своих отлучек он всегда выглядел очень худым и усталым, но сегодня он был не просто усталым, он был совершенно изможден.
– Ты болен? – хрипло спросила она.
– Да, немного простудился. Несколько дней в Париже я пролежал в постели. Там я навестил Делию. Но она точная копия моей матери, ведет безумный, лихорадочный образ жизни с самого утра до поздней ночи. Поэтому я приехал домой.
Он сказал «домой». Что же она делает, неужели она такая трусиха?
– Тебе необходим отдых?
– Да.
Она беспокойно осмотрелась вокруг.
– Мы не можем разговаривать здесь.
– Если ты не можешь, Кэт, то тогда не о чем и говорить.
Его тон, как обычно, был учтив, но впервые она услышала в его голосе непримиримость. Она вспомнила, в чем его постоянно обвиняли: в безжалостности, хитрости, лукавстве, в использовании людей ради достижения собственных целей. Неужели он и ее использует так же? Ее глаза вспыхнули негодованием.
– Тебе следует найти более безопасное место, где ты никому не знаком.
– Да, полагаю, мне удастся это сделать. Извини, что потревожил тебя. Ведь наши встречи назывались игрой. По-моему, мы как раз достигли той точки в нашей игре, когда она уже больше не забавляет никого из нас. Что ж, мне пора.
Он с серьезным видом отвесил низкий поклон и собрался было уходить.
– Куда же ты пойдешь?
– Поеду обратно в Париж, наверное. Я напишу оттуда.
Она попыталась удержать его:
– Чарлз, то, что ты делаешь, чрезвычайно скоропалительно и необдуманно! Ты должен это понять. Если тебя обнаружат в моем доме, ты будешь уничтожен.
– Да, дорогая. И ты приговариваешь меня к этому. Я просто позволил себе немного поиграть в опасные мечты. Прощай.
Он уходил. Она стояла и смотрела ему вслед, неспособная поверить в происходящее. Он появился и ушел в течение каких-то нескольких минут, нескольких несчастных минут, в которые она безвозвратно и навсегда теряла его.
О да, она была совершенно благоразумна, совершенно уравновешенна. Но кому все это нужно? Кто захочет остаться в одиночестве, когда единственный любимый мужчина исчезает навсегда, становясь изгнанником, парией. Возможно, он упадет где-нибудь совершенно больной и будет забыт всеми.
А он выглядел таким больным, на его лице явно проступала усталость, страшная усталость, граничащая с полным изнеможением. Он инстинктивно приехал к ней за помощью, а она ничем не помогла ему.
Но разве он не понимал, до чего неблагоразумным и опасным был его план? Или он думал только о маленьком будуаре рядом с ее комнатой, куда, кроме нее, не входит никто? Он расположен над оранжереей, и стоит сделать всего несколько шагов, как окажешься там, следует только ступать так, чтобы никто не услышал внизу. А если бы он отдыхал днем, ночью она тайком приносила бы ему еду… А может, лучше притвориться больной и постоянно находиться у себя, приказывая, чтобы ей приносили еду? Эллен, сама обладающая незаурядным аппетитом, только обрадовалась бы, если еще кто-то станет есть как следует. И было бы очень много еды, которую можно подогреть в камине и разделить с ним….
Она давно и страстно мечтала о том времени, когда они будут вместе. А тут у них было бы почти безграничное количество времени….
Но ведь она уже отказала ему. Она позволила ему уйти. Внушила ему, что он должен осознать: их игра зашла слишком далеко и стала очень опасной. И теперь он ни за что не поверит, что она никогда не воспринимала их отношения как игру.
Осознание всего этого повергло ее в ужас. Она устремилась к двери, рывком распахнула ее и с отчаянным видом выбежала в коридор, так что швейцар Томпсон, еще один ее старый друг, изумленно посмотрел на нее.
– Вам нужен кэб, миссис О'Ши?
– Этот джентльмен, который только что ушел… Я забыла кое-что передать ему… В какую сторону он направился?
– Да вот всего с минуту назад он сел в кэб и уехал. Я не слышал, какой адрес он назвал. Возможно, он вернется, и тогда я смогу ему передать то, что вы хотели, миссис О'Ши.
В груди у нее похолодело.
– Нет, боюсь, он не вернется. Он не остановится здесь. Да, Томпсон, достаньте мне кэб. Спросите у кэбмена, не отвезет ли он меня в Элшем.
Когда она приехала в Элшем, дом был погружен в тишину. Она прислушалась. Тишина показалась ей мертвой. Все давно спали, кроме одной из служанок, Джейн, которая стояла в вестибюле и выключала газ в светильниках.
– Вам что-нибудь угодно, мадам?
– Да, растопи камин в гостиной, что внизу. Я очень замерзла, добираясь сюда. И мне надо написать несколько писем.
– Слушаюсь, мадам. Может быть, выпьете чего-нибудь горячего с дороги?
– Нет, ничего не надо, спасибо, Джейн. Только растопи камин, а потом можешь идти спать.
«Но если ты не способен умереть, когда мечта сия пройдет… – эти слова не давали ей покоя, – никогда не называй это любовью…»
