В общем-то, ее предчувствия оказались совершенно точными, хотя ей не показалось, что Чарлз пребывает в угрюмом состоянии духа. Просто он был каким-то рассеянным, словно его голова была занята чем-то еще. Он обрадовался при виде ее, но она сразу догадалась, что его обуревают мысли о родной Ирландии, от которых он не мог избавиться даже сейчас.
– Китти, я должен был встретиться с тобой. Но у меня всего час времени.
– Час!..
– Мне очень жаль, но я ничего не могу с этим поделать. Я обязательно должен быть на встрече, которая, вероятно, продлится до самого утра, а утром первым делом мне надо отправиться в Ливерпуль, чтобы выступить там перед ирландскими рабочими, а потом снова придется вернуться в Ирландию. Милая, только не смотри на меня так!
– А как же мне на тебя смотреть? – грустно спросила она.
– Ну, по крайней мере, хоть сделай вид, что ты рада встрече со мной. Знаешь, сколько трудностей я преодолел, чтобы она состоялась? Ведь я ехал с Диллоном и Кенни. Мне пришлось выдумывать черт знает что, чтобы избавиться от них.
Ее лицо было непроницаемым и строгим.
– Ведь мы впервые встретились с тех пор, как…
– Разве мне нужно напоминать об этом?
– Не знаю.
– Кэт! Кэт! Ну, так получилось. Если ты ненавидишь все это, посади меня в кэб, а сама отправляйся к себе домой. – Внезапно его глаза заблестели от слез. – Только, пожалуйста, не смотри на меня так!
Наверное, это было неправильно, наверное, это было слабостью с ее стороны, но она поняла, что никогда не сумеет противиться ему, когда он о чем-то попросит ее. Она взяла его за руку и мягко проговорила:
– Я не имею ни малейшего желания совершать такой сентиментальный поступок. Ну, хоть на то, чтобы выпить со мной чаю, у тебя найдется время… мистер Престон?
– Если вы нальете мне его… миссис Престон.
Очень быстро холодность и разочарование прошли. Как только официант поставил для них чай на столик, расположенный в уединенном углу, то даже этот угрюмый, мрачный зал стал для Кэтрин веселым и внушающим надежду.
– Но ведь ты приедешь в Лондон, и скоро?
– Очень скоро, дорогая. А когда начнутся прения насчет Земельного билля, то я буду здесь постоянно.
– Значит, теперь тебе ничто не угрожает и ты в полной безопасности?
– Ну, некоторое время – да. Ведь я собираюсь действовать совершенно открыто. Мы все ощущаем себя так, словно сидим на пороховой бочке, но это тоже имеет свое стимулирующее значение. Как прошла встреча с мистером Гладстоном?
– Я же в письме все рассказала об этом.
– Знаю, но мне бы хотелось услышать об этом из твоих собственных уст. Ты нашла его очень страшным и свирепым пожилым джентльменом, не так ли?
– Уверена, он может нагнать страху на кого угодно, но не на меня.
– Гм, значит, миссис О'Ши удалось то, что не удается королеве.
– Что ты имеешь в виду?
– Приручить этого старого орла. Ты удивительная женщина, Кэтрин.
И, посмотрев на нее с особенной нежностью, он отправился на свою деловую встречу. Ей хотелось так много сказать ему, но это не удалось. Кэтрин была немногословна. Они пили чай, и она изучала его усталое, измученное лицо, на котором отчетливо видела все признаки сильного недомогания и скверного самочувствия. Она с сожалением убеждалась, что совершенно права насчет его здоровья. Но, несмотря на все это, она испытывала невероятное счастье от общения с ним за этим уединенным столиком под взглядами незнакомых людей.
А потом наступил конец апреля, и Вилли вернулся домой из Испании. Почти сразу же он уехал в Ирландию. Волнения в связи с арестом Парнелла улеглись, но никто не знал, надолго ли. Ведь этот неутомимый человек проявлял невероятную активность, и если его речи нельзя было назвать подстрекательскими, то они, безусловно, носили явно опасный характер. Вилли должен был встретиться с Парнеллом, поэтому если у Кэтрин имелось какое-то сообщение для него, то ей лучше передать его на словах. Кэтрин посмотрела на мужа украдкой, виновато.
– Он написал мне, что ты виделась с Гладстоном. А ты ничего не рассказала мне об этом, – заметил Вилли.
– Мистер Парнелл заезжал всего на час.
Вилли воспринял эту новость с нетерпением.
– Ну, ну, рассказывай, что было.
– Я передала мистеру Гладстону замечания мистера Парнелла касательно гомруля, и он дал согласие изучить эти бумаги, как только у него будет время.
– Наверняка он сказал тебе еще что-то.
– О да, он спросил, умею ли я держать язык за зубами.
– Это у тебя получается весьма неплохо, – с кислой миной проговорил Вилли. – Ни разу еще не встречал женщину, которая так умело держала бы язык за зубами. Кстати, Нора с Кармен сказали мне, что ты была больна. А мне никто не сообщил об этом. Ни слова. Почему меня не поставили об этом в известность?
– Ничего серьезного со мной не было. И я не хотела попусту волновать тебя.
– Если ты и впредь будешь вести себя подобным образом, то однажды меня не побеспокоят, даже если ты будешь на смертном одре. Не знаю, что с тобой делается. Ведь ты никогда не была холодной. Держу пари, что и старику Гладстону ты не показалась такой.
Глаза Кэтрин засверкали от гнева.
– Едва ли у него на уме было что-нибудь, кроме мыслей о чисто деловом визите с моей стороны.
– Не строй из себя этакую невинность. Это на уме у любого мужчины, тем более тогда, когда женщина молода и привлекательна, как ты. Кстати, то же можно сказать и о Чарли Парнелле. Не думаю, что он монах.
– Может быть, побеседуем о чем-нибудь другом?
– О, превосходно, давай говорить о парке, погоде, о твоей престарелой тетушке, о каникулах Джералда, о том, что у нас будет сегодня на обед… О чем угодно, только бы отвлечь меня от мысли о том, насколько чертовски скверная у меня жена. И еще скажу тебе, Кэт, больше я не намерен это терпеть. Ты, верно, не знаешь, что твое поведение является причиной для развода. Простыми словами – отказ исполнять супружеские обязанности. Не надо вздрагивать! Ты вовсе не слабонервная дамочка, какой пытаешься сейчас выставить себя передо мной.
– Говори, пожалуйста, потише, – попросила Кэтрин.
– А мне наплевать, что слуги могут услышать наш разговор! – заорал он, и лицо его побагровело. – Надеюсь, после этого я получу хоть немного утешения…
– Тогда, может быть, тебе лучше развестись со мной?
Он с яростью посмотрел на нее.
– Ты хочешь, чтобы я это сделал? А-а, так вот, значит, что ты затеяла? Тогда хочу разочаровать тебя. Я никогда не разведусь с тобой. Ты – моя, и этим все сказано. – Уголки его губ уныло опустились. – Черт подери, Кэт, неужели ты так сильно ненавидишь меня?
