– Вилли, что происходит? Что случилось? – не веря своим глазам, спрашивала она. – Ты что, надеешься обнаружить у меня под кроватью мужчину?
Ни слова не говоря, он, выбежав из ее спальни, направился по коридору в спальню, расположенную в задней части дома, которую сам предложил отдать в распоряжение мистера Парнелла.
Кэтрин почувствовала, как у нее остановилось сердце. Она внезапно вспомнила о портмоне, забытом Чарлзом во время его последнего визита. Ведь оно по-прежнему лежало там. Чарлз так и не зашел за ним.
Это портмоне и искал Вилли. Он вытащил его из комода и произнес со злорадным удовлетворением в голосе:
– Значит, это правда.
– Что правда? Мне бы хотелось, чтобы ты был столь любезен объяснить мне, почему ты ведешь себя, как слон в посудной лавке.
Вилли злобно швырнул портмоне на пол, изо всех сил пнул его ногой и, задыхаясь от ярости, посмотрел на Кэтрин.
– Весь Лондон говорит о том, что вы с Парнеллом часто встречаетесь. И, как обычно это случается, муж обо всем узнает последним. Я стал посмешищем! Я – рогоносец! Какую же чертовскую штуку ты разыграла со мною!
Тут Кэтрин услышала свой собственный голос, который прозвучал с ледяным спокойствием.
– Вилли, что это за идиотская, чудовищная чушь?
– А это разве не портмоне Парнелла? Разве на нем не его инициалы? Ты что, разучилась читать? А может быть, ты слепая?
– Я знаю, что это портмоне мистера Парнелла. Он оставил его здесь, поскольку ему так было удобно, и оставил только до следующей почты, когда его должны будут забрать. А если ты забыл, что все предложения, связанные с мистером Парнеллом, исходили именно от тебя, то, верно, у тебя не все в порядке с памятью!
– И это портмоне явилось сюда само по себе, так? – язвительно осведомился Вилли.
– Разумеется, нет. Мистер Парнелл как-то заходил… за своей корреспонденцией и забыл его здесь. Кстати, он заходил еще и для того, чтобы узнать, дома ли ты.
– И очень обрадовался, когда меня не обнаружил, так обрадовался, что остался здесь на всю ночь.
– Кто это смеет распускать подобные слухи?
– Не имеет значения – кто. Разве это не так? Разве неправда, что дети однажды утром обнаружили его спящим на диване? Ты и это собираешься отрицать?
«Мисс Гленнистер, – подумала Кэтрин. – Я всегда подозревала, что эта молодая женщина весьма коварна и к тому же безумно обожает Вилли. Может быть, она даже влюблена в него. Вероятно, она даже выискивала нечто конкретное, как это портмоне, чтобы потом доложить ему. Скорее всего, она обнаружила его, когда я уезжала в Брайтон».
– Нет, я не настолько глупа, чтобы отрицать то, что происходило на самом деле, – холодно проговорила Кэтрин. – И это истинная правда, что мистер Парнелл провел здесь ночь на диване. Он прибыл из Ирландии в шторм и страшно устал. Это было сразу после судебного разбирательства касательно Земельной лиги. Он пришел и тут же уснул как убитый, а я спустилась и укрыла его пледом. А чего ты от меня ожидал? Чтобы я выгнала его на улицу в непогоду?
– И ты клянешься, что он был здесь только один раз?
– Нет, в этом я поклясться не могу. Он заходил сюда еще несколько раз – забрать почту и обсудить мой визит к мистеру Гладстону. Когда ты был в Испании, он тоже заходил, по-моему, раза два-три. И всегда надеялся застать тебя. Боюсь, он стал считать, что твой интерес к политике довольно искусственен и надуман.
– Он осмелился критиковать меня в то время, когда занимался любовью с моей женой! – Вилли от ярости брызгал слюной.
– Вилли!
Голос Кэтрин был настолько гневным, что к Вилли вернулось самообладание и он посмотрел на Кэтрин несколько неуверенно.
– Н-ну… разве он не делал этого?
– Я отказываюсь разговаривать с тобой в таком тоне. Ты решил поссориться. Хорошо, спроси у слуг, не пожелают ли они шпионить за твоей женой. Попроси об этом детей. А также расспроси их обо всем, что тебя интересует.
– А я и расспросил, – без зазрения совести отозвался Вилли. – Нора сказала, что тебя никогда не бывает дома.
Кэтрин побелела от гнева.
– Я не верю, что она могла сказать такое. Не верю!
– Она сказала, что ты очень часто уезжала в Лондон и возвращалась поздно ночью.
– Очень часто? Возможно, дважды в неделю. Не ты ли с пеной у рта доказывал, что мне не следует томиться в деревне?
– Ну, и чем же ты занимаешься в Лондоне, осмелюсь спросить?
– Захожу к Анне или к Хадерли. Время от времени бываю в парламенте на женской галерее, и ты прекрасно об этом знаешь. Вилли, в чем дело? Я не желаю, чтобы меня допрашивали самым бесстыдным образом. Я не потерплю этого! Так что, изволь объясниться начистоту.
– Что ж, позволь! По всему Лондону ходят слухи, что у Парнелла незаконная любовная связь с некоей дамой, и при этом упоминается – да простит тебя Бог! – твое имя.
– Да, мы состоим с ним в дружеских отношениях, – с достоинством ответила Кэт. – Я восхищаюсь мистером Парнеллом, и он нравится мне. Однако, – ее голос зазвучал презрительно, – мне не нравится выражение «незаконная любовная связь». Полагаю, тебе следовало бы извиниться передо мной за подобные оскорбления.
– А ты знаешь, как тебя называют? Китти О'Ши. Как ты думаешь, может ли мне понравиться, что мою жену называют, как какую-то проститутку из мьюзик-холла?
Китти О'Ши. Кэтрин вся задрожала от отвращения и мрачного предчувствия.
– Кто это меня так называет?
– Откуда мне знать, с чего все это началось. Но, вне всяких сомнений, в недрах ирландской партии. Там отнюдь не все преданные сторонники Парнелла. Некоторые из них считают его проклятым протестантом. Меня, право, совершенно не интересует их отношение к религии. Меня интересует только то, чем занимается моя жена.
Вилли еще раз злобно пнул ногой портмоне.
– Вот она, эта вещь. Доказательство. Улика. И эта улика делает из меня рогоносца. Я собираюсь за это вызвать его на дуэль.
Кэтрин невольно схватилась за горло.
– Ты не совершишь такого безумного поступка! Это же полное сумасшествие!
– Не совершу, говоришь? – От Вилли не ускользнула вспышка страха в ее глазах, и на лице его вновь заиграло какое-то садистское удовольствие. – Мой старый друг О'Горман Махоун поддержит меня в этом.
– Все это пустое бахвальство, – презрительно бросила Кэтрин. – Ты только на это и способен, больше ни на что. Что ж, попытайся справиться с ним.
– Нет, это не бахвальство! – заорал Вилли.
Не сдержанное Кэтрин презрение стало губительной ошибкой. Теперь не важно, собирался он минуту назад выполнить свою живописную угрозу или нет, – теперь он обязательно доведет дело до конца. Она поняла это по его опущенным, словно у затравленного волка, глазам.
