– Слушай, Малина. Это у тебя такое имя, да? Тебе кто-нибудь говорил, что время – это деньги?
– Мне тоже очень приятно с тобой познакомиться.
И мы поехали. На протяжении всего пути Петр не сказал мне ни слова. Иола сидела и смотрела на Виктора, словно курица. Виктор смотрел на дорогу. Потому что вел машину. Эва подремывала, остальные сидели, погруженные в собственные мысли. Тишина. Сколько можно так ехать? Первым не выдержал Лешек.
– Ты где работаешь? – обратился он к Петру.
– В гипермаркете. Я – первый ассистент второго менеджера в отделе плодово-овощных консервов.
– Интересно. – Лешек подсел поближе к нему. – Консервы, надо же.
– И что ты там делаешь? Докручиваешь крышки на банках? – поинтересовалась Эва.
– Я – первый ассистент, – с упором повторил Петр. – Это ответственная работа. В скором времени я получу повышение и буду вторым менеджером. А через год, кто знает, может, даже буду первым.
– Карьера, – подвела итог Эва.
– Можно и так сказать, – Петр не уловил иронии. – Через пять лет я стану заместителем директора. Таков мой план.
– И будешь отдавать распоряжения начальственным басом, – мечтательно произнес Лешек. – Чудесно.
– Вовсе ничего чудесного, – вмешался его дружок Диди. – Ненавижу гипермаркеты. И это космическое освещение внутри…
– Благодаря ему овощи и фрукты выглядят как на рекламе, – объяснил Петр.
– Зато люди выглядят как больные рыбы.
– Да, действительно, – признал Лешек, – все угри видны, все лишние волоски. Кошмар.
– А кроме того, – не унимался Диди, – алчность в глазах покупателей.
– Вот это точно, – подтвердила Эва. – Помнишь, Иола? Я один раз дала себя вытащить в такой гипермаркет. Перед самой Пасхой. Тысячи людей с корзинками. Агрессивные, алчные, мечутся между стеллажами. Ужас. Как можно работать в таких условиях? Это занятие не для нормального человека.
– Я не жалуюсь, – сказал Петр.
– И это говорит о многом, – заключила я.
Он не отреагировал.
Остаток пути мы проделали в молчании. А когда высаживались из автобусика, Петр нагло втиснулся передо мной. Я послала ему взгляд василиска.
– Вы же сами хотели равноправия, – бросил он с циничной ухмылкой и пошел за своими вещами.
Я даже не успела огрызнуться. Я еще долго размышляла, стоит ли вообще вылезать, не безопасней ли для всех будет, если я останусь в машине. Я глянула на Лешека – он тоже не спешил выходить.
– И что ты о нем скажешь? – мотнула я головой в сторону Петра.
– О нем? Он не похож на «лесбиянца». Но как это проверить?
– Придумай что-нибудь, у тебя в запасе целый уикенд.
Долгий праздничный уикенд
Понедельник, Праздник труда. Мы лежим на террасе. На шезлонгах, укрытые пледами до набрякших век. Санаторий.
– Какой мне сон чудесный снился, – мечтательно произнес Лешек.
– Что ты летаешь? – встревожился Диди. Лешеку, когда он переживает новое увлечение, неизменно снится, будто он летает.
– Угу. Не знаю даже почему. Мне снилось, будто я перепрыгиваю с ветки на ветку, словно белка-летяга. Ах, друзья мои, какое дивное ощущение. А потом я подумал: а может, взмыть? И знаете, это оказалось совсем просто. Нужно как следует разбежаться. Бежишь, бежишь, потом вытягиваешь руки, как будто ныряешь ласточкой. Отталкиваешься ногами и летишь.
– Действительно, элементарно просто, – зевнула Эва. – Ну, кто первый?
Желающих не нашлось. Мы продолжали лежать.
– Может, выберемся в горы… – предложила Иола. Активность в ней, как всегда, бьет ключом. – Или в карты сыграем?
Ответом было глухое ворчание.
– Ну тогда в мафию…
– Опять в мафию? – поморщился Петр. – Ведь вчера до трех ночи играли, да и позавчера тоже.
– Ну хотя бы в кости, – не сдавалась Иола.
– Если ты будешь записывать результаты, – откликнулась Эва.
– А я всегда записываю результаты, – напомнила Иола.
– И бросать за нас кости. Тогда с удовольствием. Сообщи мне, если я выиграю.
– А я бы с удовольствием чего-нибудь съела, – объявила Анка. – Кому-нибудь бутерброд сделать?
– Принеси мне кефира, – попросила я.
– Хорошо.
Она вышла. А мы по-прежнему в шезлонгах. Досыпаем. Не прошло и пяти минут, как Анка ворвалась с подносом, полным бутербродов. При этом грохот был такой, что о продолжении дремоты не могло быть и речи.
– Бог мой, какие ломти хлеба, – пробурчал Диди. – А я-то надеялся тут чуточку похудеть.
– Если что-то останется, покормим серн.
– Ты что, бейби? – сморщился Петр в сотый, наверное, раз.
– А что такого? – удивилась Анка.
– Кто же кормит серн хлебом с беконом?
– А почему бы и нет, если корова может есть костную муку.
– Не может, а вынуждена, – поправила Эва. – У нее нет выбора. И у меня, как я вижу, тоже.
– Sorry. Я забыла, что ты не ешь мяса.
– Так ты вегетарианка? – заинтересовался Петр. – А посмотришь, так не похожа.
– А как, по-твоему, выглядят вегетарианки?
– Откровенно? Как Малина. Худая, – ура, он у меня заслужил плюсик, – бледная и злая. Рыбу ты тоже не ешь?
– А рыба разве не животное?
– Это ваше вегетарианство – жутко унылая вещь.
– Почему?
– Только соя, чечевица да рис, – с отвращением содрогнулся Виктор. – Макаронина смахивает на рыболовную жилку, а намоченная рисовая бумага – на медузу.
– Ты путаешь вегетарианство и веганизм, – сказала Эва.
– А это еще что за дурь? – в очередной раз сморщился Петр.
– Вегетарианцы не едят мяса любых животных, неважно, позвоночных или беспозвоночных, – с умным видом стала ему объяснять Эва. – А вот молоко и молочные продукты, яйца, мед они едят. Веганисты же…
– … едят только овощи и фрукты, – подхватила Иола.
– О чем и свидетельствует их название: веганисты. Они едят только то, что выросло из земли. Потому что «вега» – это «земля»…
– А «ни» – отрицание, – закончил Лешек.
* * *
Так мы пролежали до вечера. Солнце медленно опускалось за горы. Из сада потянуло холодком. Пришлось складывать шезлонги.
– Кто затопит печку? – поинтересовался Петр.
– Обычно это делают мужчины, – объяснила я ему, – но можешь попробовать.
– Не буду отнимать у тебя занятия, – огрызнулся он.
