– Нет, я не выдержу, – проскрипела я. – Это не для моей головы. Надо пересесть.
– Но вчера было отлично, верно? – бросила Эва.
– Точно так же, как год, два и три назад. Шаблон, – равнодушно оценила Иола.
Нет, было замечательно. Я обожаю атмосферу ювеналий. Ради этих двух дней безумств стоит поступать в университет. Даже стоит страдать от жуткого похмелья.
Ювеналии
Начинают их праздновать в городе, но самое главное – концерты на стадионе. Билеты лучше купить заранее, чтобы не выстаивать километровую очередь. Верней, очереди. От них можно слегка озвереть. Потому как сперва стоишь за билетами. Потом покорно становишься в очередь на вход. Проходишь через воротца – ощупывают в поисках спиртного и оружия. Вторые воротца – снова щупают. Дольше всех мучают Эву. Меня всегда пропускают. Даже по спине никто не похлопает. Эва утверждает, что это оттого, что вид у меня невинный и взгляд как у серны, но я-то знаю причину. Серна тут совершенно ни при чем, все дело в носе. Вот вчера, например, меня здорово щупали. К сожалению, женщина.
Как пройдешь через трое воротец, сразу же встаешь в очередь за жетонами на пиво. Лучше брать сразу побольше, чтобы потом снова не стоять. После чего с жетонами в кармане сражаешься за пиво. Давка страшнейшая. Затем уже после пива становишься в очередь в сортир. Неторопливо попьешь его – ну и тут же нужно опорожнять мочевой пузырь. Парням хорошо: они орошают растущие в сторонке липы, так что у них одной очередью меньше. Ну, а когда входишь, все кардинально меняется. Прямо Вудсток. Парочки на одеялах. Свобода полнейшая. И никаких тебе локонов, шпилек, накладных ресниц, атласных сумочек. У меня все четко отработано.
Во-первых, брюки, потому что юбка не для того создана, чтобы сидеть на плечах. А кроме того, небезопасно – обладатели плеч бывают всякие. Поэтому брюки, лучше всего грубые джинсы. У меня есть такие, серо-синие, обтягивающие.
Во-вторых, ботинки. Обязательно на «манке» и с жесткими носами. Это чтобы пальцы не оттоптали, когда доберешься до сцены и, смешавшись с толпой, будешь вместе со всеми прыгать в такт музыке.
Потом куртка, потому что может и дождь пойти. Куртка у меня кожаная, бордового цвета, и, как утверждает Эва, она напоминает времена Би Джи. Длиной до бедер, и ею очень удобно крутить над головой, когда сидишь на плечах.
Под курткой сексуальная блузка. У меня есть одна – с селедками и психоделическими фиолетово-бордовыми зигзагами, очень подходит к куртке. Под блузку я надеваю мой лучший лифчик, бордовый «Wonderbra». На всякий случай. Бывает, что, сидя на плечах, я вместе с курткой снимаю и блузку.
Завершает ансамбль индейское ожерелье из перьев, черный от туши взгляд и подведенные карандашом губы. Иола предпочитает блеск, он, по ее мнению, больше привлекает внимание. А я блеском пользуюсь на дискотеке, но это же совсем другой стиль. Мини, парча, блестящий топик или прозрачная блузочка. Нужно уметь одеться соответственно обстановке. Одно дело – на экзамен, другое – для прогулки по Рыночной площади и уж совсем третье – ювеналии.
А Иола вроде читает кучу газет, а совершенно не сечет. Зато уж Эва… Эве никакие ухищрения не нужны. Ей достаточно распустить волосы.
Но вернемся к ювеналиям… Одетая как хиппи, ты стоишь на стадионе и ощущаешь жизнь каждой клеточкой своего тела. Но при одном условии: нужно быть с компанией, иначе ощущаешь одиночество. Каждой клеточкой тела. Мы пришли втроем – Эва, Иола и я. Жетоны отоварили полностью. Вместе с Эвой мы стояли в очереди за пивом, а Иола заняла очередь в уборную. И едва начался концерт группы «Перси», мы были около сцены. Литр пива в желудке, пол-литра в пластиковом стакане и пустой мочевой пузырь. А в жилах почти шесть литров жаркой крови, пульсирующей в ритм музыке. И в два ряда мурашки по спине. Мы глубже внедряемся в толпу. Давка… Мы раскачиваемся и осматриваемся. Надо войти в общий тон, а тут как раз со сцены врезали «Будем вместе пиво пить». И вот на припеве «У меня с собой есть башли, у него как прорва глотка, будем вместе пиво пить» мы уже прыгаем вместе с толпой, а в желудках у нас прыгает пиво.
Нет, тут сплошные парочки. Идем дальше. Есть. Они просто созданы для нас. По крайней мере, на эту единственную ночь. Третий или четвертый курс. Джинсы, кроссовки, футболки с эмблемой «Майкрософта». Побриты одноразовой бритвой (одной на всех?). Самый высокий будет мой.
– Самый высокий мой.
Эва бросает на него взгляд и делает вид, будто утирает слезу. Будто она так огорчилась. Но тут же прячется за какую-то парочку. Если Высокий увидит ее, у меня не останется никаких шансов. Рядом с ней шансов нет ни у кого, потому что Эва – это польская Сельма Хайек. Смуглая кожа, кошачьи глаза цвета горького шоколада, небольшой пухлый рот и ураган черных волос. Это несправедливо, когда у одной столько волос, а другая тратит целое состояние на бальзамы, репейное масло, а толку никакого. К тому же ей, везушнице, не нужно думать о похудании. Она может нагло уплетать все, что только захочет. А я? С драконом диеты я кое-как справилась, но продолжаю навещать доктора Губку. Когда мы идем вместе с Эвой, я превращаюсь в невидимку. Это я-то, стройная блондинка с невинным взглядом. Все только и пялятся на мою спутницу с округлыми формами и глазами Сельмы. К счастью, Эва – верная подруга и моих парней не привораживает. Вот и сейчас она исчезла из поля зрения. Я приближаюсь к Высокому. Примерно под 190 сантиметров, так что, наверно, выдержит. Крепкие плечи, видно, качается. Шатен, голубые глаза. Журнальная красота, как говорит Иола. Он взглянул на меня, потом еще раз. Ну вот, контакт установлен. Он улыбнулся. Носик действует. Мы танцуем вместе. Он угощает меня своим пивом. Перерыв. Из репродукторов несется идиотская реклама. Мы бежим за пивом, потому что через несколько минут последний исполнитель. Казик. Это его дожидается большинство собравшихся.
Выступление Казика – гвоздь ювеналий, их сущность, нерв и соединительная ткань. Высокий быстро добыл пиво, и мы мчимся обратно. Еще целых пять минут. Оборотистый парень этот Высокий. Я тяну его на старое место. Там ждут Иола и Эва. Вон они стоят и пьют пиво приятелей Высокого. И вот наконец выходит он! Казик! Начинает он с «Барашка». Высокий сразу усек, что я почти ничего не вижу, и предложил свои плечи. Раз, два – и я вспрыгнула на них. «На ней веночек из ромашек, в руке зеленый стебелек. А перед ней бежит барашек, над ней порхает мотылек», – распеваем мы. Одно огромное стадо поющих барашков с восторгом в глазах, с поднятыми вверх руками. Я голову дала бы на отсечение, что воздух зароился мотыльками и бабочками. Капустницы, лимонницы, махаоны, адмиралы. Кто-то подает мне зажигалку, и я держу ее над головой. Господи, ради таких минут стоит жить! Стоит гореть. Надо дать Высокому отдохнуть. А теперь моя любимая: «Лево, лево, лево, loff, loff, loff, loff». Я опять на плечах. Вокруг меня море голов и лес рук. Мы раскачиваемся в ритме труб. А на сцене Казик со светлой гривой и в красной рубашке откалывает свои коленца. Румба Казика, как говорит Эва. О, пусть этот миг длится и длится. Пусть он никогда не кончается.
Молодчина Высокий, а я даже не знаю, как его зовут. Наверно, Петрек, а может, Марцин или Михал. Пусть немного отдохнет на «Песне молодых гребцов». Рядом несколько человек сбились тесным хороводом и кружатся, топча соседей.
