– А твой муж исчезал, – скорей с утвердительной, чем с вопросительной интонацией произнесла ведущая.
– В прямом и переносном смысле слова. В первый раз почти двадцать лет назад, перед первым причастием Малинки.
Боже, зачем она называет мое имя? Теперь все будут знать. От стыда я спряталась под одеяло.
– Малинка – это твоя дочка? – не отставала ведущая.
– Да, она сейчас кончает «Управление». Способная, но в любви ей не везет. Недавно она рассталась с женихом.
У меня было ощущение, будто на меня направили огромный прожектор. Как я теперь буду жить? Ходить в магазин? К парикмахерше? Я спрятала лицо в ладони, но тотчас раздвинула пальцы, точь-в-точь как Губка. Буду мужественной. Досмотрю до конца.
– И когда он исчез в последний раз?
– Две недели назад. Он как раз получил письмо из Германии. Прочитал и побледнел. А на другой день исчез.
– Ты догадываешься, где он?
– Не только догадываюсь, но знаю, – сообщила мама ведущей, мне и еще пяти миллионам зрителей. – Он в Германии у своей второй жены, если ее можно так назвать. Потому что со мной он не развелся.
– Выходит, он вступил с нею в брак, хотя в Польше у него есть жена, – резюмировала, проявив недюжинную догадливость, ведущая. А в нижней части экрана появилась надпись: «Хелена, ее муж вторично женился».
– Да, – подтвердила мама.
– Как это могло быть?
– Вторая жена ничего не знала. Эдек получил в Германии новые документы. Он заявил, что потерял паспорт, и дал новые данные. Другую фамилию, другое имя, придумал адрес. Ну и дату рождения дал другую, сделав себя моложе на шесть лет.
– То есть уменьшил свой возраст на шесть лет? – уточнила ведущая.
– Да, подлинные он оставил только день и месяц рождения, тридцатого января. Он Водолей. Никогда нельзя верить Водолеям.
– Хелена, когда ты узнала, что у Эдека есть еще жена?
– Две недели назад. Из письма.
– Письмо было на немецком?
Что за дурацкий вопрос?
– Да, но моя мама немножко знает немецкий. Научилась во время войны.
– Значит, ты посвятила ее в это? – И заодно еще пять миллионов человек.
– Я, конечно, могла бы отнести письмо переводчику, но мне не хотелось, чтобы это вышло за пределы семьи.
Если не хотелось, то что ты там делаешь? Могу я узнать?
– Но ты изменила решение, – отметила ведущая, – и твою историю услышали пять миллионов телезрителей. Почему?
– Что почему? – не врубилась мама. – Почему у вас столько телезрителей?
– Нет. Почему ты изменила решение?
– Потому что хочу предостеречь всех женщин, чтобы они остерегались. Не только его, но…
– …любого обманщика, – закончила за нее ведущая, – обманщика, который может иметь облик соседа, сотрудника, знакомого из магазина. Будем остерегаться. Вдруг он улыбается именно нам?
Аплодисменты. Я уже собиралась выключить телевизор, уверенная, что это конец, но тут ведущая обратилась к кому-то из зала:
– Богуслав, скажи нам, почему женщинам встречаются обманщики? Потому что они наивные?
И она поднесла микрофон какому-то утомленному типу. Стоп! Стоп! Да это никак Губка! А может, я ошибаюсь. Нет, Губка собственной персоной. Борода, усталые глаза и очки в тонкой металлической оправе, а внизу экрана надпись: «Богуслав Губка. Психиатр». Губка откашлялся, потер лоб и начал:
– После нескольких минут разговора мы имеем только некий набросок. Я бы сказал, общие очертания. Чтобы возникла полная картина, необходимы долгие, многочасовые беседы.
– Значит, ты не можешь определить причины? – не отступалась ведущая. – Не можешь сказать, что причиной была наивность?
– В данном случае определенно не наивность. – Губка прокашлялся. Потом умолк, словно размышляя над чем-то. – Так получается, что я знаю пани Хелену по рассказам ее дочери.
– Выходит, Малина – твоя пациентка?
Боже! Я схватилась за голову.
– Боже! – вскрикнула мама и тоже схватилась за голову. – С ней что-нибудь серьезное?
– К сожалению, сказать я ничего не могу. Врачебная тайна.
– Ну конечно! – ужаснулась мама. – Если бы это была какая-нибудь чепуха, она рассказала бы родной матери. Что с ней, доктор?
– Да ничего особенного, – попытался успокоить ее Губка. – Так, пустяки.
– Почему она не пришла с этим ко мне? – Мама достала большой платок и вытерла глаза, размазав тушь, а внизу экрана появилась надпись: «Хелена, которую обманул муж-двоеженец, не знала, что ее дочка Малина лечится у психиатра». Я не выдержала и выключила телевизор. Нужно что-то проглотить, чтобы успокоиться. Где мой тиоридазин? Нет, сперва я досмотрю этот фарс до конца. Я вновь включила телевизор. Но увидела только финальные титры, а в качестве фона расплывчатый силуэт мамы и рядом с ней Губку.
Минут пять я, потрясенная, сидела не двигаясь. И просидела бы так, наверно, и час, и два, если бы не телефон. Его звонок возвратил меня из бездны стыда на землю.
– Малинка? – Бабушка. – Почему ты не сказала мне, что ходишь к психиатру?
– А ты мне говоришь, что ходишь к кардиологу?
– Еще не хожу, но пойду. После того, что сегодня увидела, я постарела на двести лет.
– Я тоже, – призналась я. – Придется поискать другую квартиру, где-нибудь за городом.
– А мне что прикажешь делать?
– Она хоть твоего имени не называла. Со мной куда хуже. Она не только имя, но и факультет обнародовала.
– Бедная девочка, – посочувствовала бабушка. – И еще этот психиатр, такая стыдоба. Не лучше ли было прийти к бабушке?
– А у тебя есть право выписывать рецепты? – разозлилась я. – Думаешь, мне было легко? Думаешь, я так взяла и пошла, каприза ради? Если бы не Эва, возможно, я до сих пор не выбралась бы.
– Боже, твоя мама была права, – испугалась бабушка. – Это действительно что-то серьезное.
– Ничего серьезного, но мне пришлось проконсультироваться у специалиста. Время от времени я принимаю лекарства, и все становится отлично.
– Такая молодая – и уже на таблетках, – простонала бабушка.
– Не все, бабуля, можно исправить ласковым словом. Иногда приходится проглотить немножечко химии.
– Ну я понимаю, антибиотики, витамины, средства от высокого давления, но от головы? Они же отупляют, разрушают личность!
– Бабушка, ты же видела меня месяц назад, и что? Я изменилась?
– Вот теперь вижу, что да. Когда-то ты была такая энергичная, всю квартиру мне убрала, а в последний раз даже чашки поленилась вымыть.
