«О Аллах милосердный, что может делать девушка в этот вечерний час так высоко в горах? Или мне это все лишь послышалось? Но нет, шаги становятся все ближе…»
Али-Баба присел за огромным кустом олеандра так, чтобы видеть тропинку, но самому оставаться совершенно незаметным.
«О да, я не ошибся. Это молоденькая девушка. Но куда же она так торопится? И почему все время поглядывает на свою раскрытую ладонь?»
Конечно, Али-Баба был не из тех, кто способен просто вернуться в город и остаться в стороне от тайны, которая сама просилась ему в руки. И поэтому он последовал за девушкой, стараясь двигаться так же тихо, как двигался бы призрак… Если, конечно, какому-нибудь призраку пришла бы вдруг охота погулять по узким каменистым тропкам.
Но красться пришлось недолго. Через сотню-другую шагов подъем закончился. И девушка, а следом за ней и Али-Баба, ступили на каменную площадку перед скалами.
— О Аллах, неужели я уже нашла? Неужели это здесь?
«Малышка, что же ты ищешь так высоко в горах?» — не мог не спросить Али-Баба. Но спросил он это совсем бесшумно, ибо чувствовал, что ему вот-вот откроется какая-то удивительная тайна.
Между тем девушка обошла всю площадку перед скалой и, увидев что-то у ее подножия, проговорила:
— О, вот он, знак девы-защитницы… Да пребудет с тобой, добрая моя Джамиля, милость Аллаха всесильного и всемилостивого… Теперь я буду не одна.
Девушка встала перед скалой и, поглядывая на раскрытую ладонь, медленно и торжественно произнесла:
— Сим-сим, по велению сердца, откройся!
«Сим-сим?
[1]
При чем тут печенье?»
Но ответ гор потряс Али-Бабу. Бесшумно отодвинулась такая огромная, казалось, нерушимая скала. И раскрылся высокий, узкий грот — вход в недра горы, вход в тайну.
Макама пятая
«Ну и чудеса в горах, я вам скажу… Аллах милосердный, но что это за скала, что это за дверь? И почему, о небеса, красивая, небедная (о, я знаю, о чем говорю), решительная девушка так стремилась сюда? Должно быть, те узоры из хны, которые я заметил у нее на руках, были планом… Но, значит, кто-то должен был нарисовать его…»
О Аллах милосердный, сколь сильно в людях любопытство! Вот уже и забыл Али-Баба, что он мучается от безответной любви, что его возлюбленная прогнала его и исчезла. Да и печаль из сердца юноши испарилась, как роса на заре.
Пока раздумывал Али о чудесах, дверь столь же бесшумно закрылась, поглотив и девушку, и даже ее тень. Вновь на площадке у скал было пустынно, лишь едва заметный вечерний ветерок играл с травинками, которые каким-то чудом выросли в этом каменном царстве.
— Я должен, обязательно должен узнать, что это за скала. Но кто мне ответит на мои вопросы? Ведь дверь-то ни сдвинуть руками, ни открыть ключом. Быть может, стоит произнести ту странную фразу, которую произнесла девушка? Как она сказала? Сим-сим?..
Но скала оставалась недвижима.
— Должно быть, надо быть девушкой, чтобы это упрямая горная дверь послушалась… Или приказать ей строго-престрого… Но…
Конечно, колебания Али-Бабы можно понять — не каждый день мир приоткрывает перед тобой завесу тайны. Да еще какой! Почему в горах есть скалы-двери, которые слушаются лишь приказаний женщины? Почему богатые горожанки так стремятся попасть сюда? (В том, что эта девушка не одна, Али-Баба был уверен. Ведь кто-то же должен был нарисовать на ее руке план и подсказать правильные слова!) Почему об этом не известно ему, Али-Бабе, предприимчивому торговцу и большому любителю женщин?
— Но если я уже узнал краешек тайны, значит, пора разведать ее всю! Плохо лишь, что солнце уже почти зашло. Если я не спущусь в город прямо сейчас, то мне придется сидеть и караулить эту волшебную стену до рассвета.
Али-Баба начал уже оглядываться в поисках более уютного убежища, когда увидел, что через сине-сиреневые сумерки начинают пробираться тоненькие фигурки женщин. Вот одна из них прошла буквально в двух локтях от прячущегося юноши. Вот прошествовала другая.
Али-Бабе стало страшно. Черные фигуры двигались молча, под их башмачками не шевелился ни один камень…
«А если мне это все лишь мерещится? Если это лишь призраки, которые должны изгнать меня с гор?»
Страх обуял душу Али-Бабы. О нет, он был вовсе не труслив, но слишком много испытаний выпало за последние дни на его долю. Увы, даже сильные духом могут испугаться вереницы черных призраков, даже спокойные и разумные теряются перед новой тайной. Вот так потерялся и Али-Баба. Ему и хотелось последовать за черными фигурами, и было страшно, что это может его привести лишь к бездне безумия. Ему и хотелось узнать тайну скалы-двери, и было страшно приближаться к ней. Быть может, тот, кто неверно произнесет слова заклинания, будет жестоко наказан…
Страхи взяли верх над любопытством, и Али-Баба стал ждать того мига, когда последняя из черных фигур исчезнет за поворотом уже теряющейся в сумерках тропинки. Чернота ночи гнала его прочь, и одному Аллаху известно, каким чудом юноше удалось невредимым спуститься в город. Возле почти невидимых в темноте домов горели фонари, ночная стража с колотушками уже вышла на улицы. Да, сейчас не пойдешь к известному своей болтливостью Маруфу-башмачнику, чтобы расспросить его о чудесах… Увы, но придется ждать нового дня.
«Да и от матушки надо бы утаить мою трусость… Должно быть, ей будет неприятно узнать, что ее сын, как девчонка, сбежал от тайны, которая сама явилась перед его очами!»
Но мать Али-Бабы не заметила беспокойства сына — она была рада тому, что он дома, что плов оказался готов вовремя, что калитку можно запереть до рассвета и не прислушиваться к шагам на улице. Матушка с удовольствием отправилась спать, но Али-Баба уснуть так и не смог — беспокойные мысли тревожили его разум, не давая ни мгновения передышки. Промучившись до рассвета, Али-Баба вскочил с первыми лучами солнца и поспешил к человеку, который, как надеялся юноша, мог развеять все его сомнения и ответить на все вопросы.
Али-Баба бежал к Маруфу. Но судьба, видно, решила сегодня подшутить над юношей. Башмачник, неизменно появляющийся на базаре сразу, как только распахивались высокие кованые ворота, сегодня просто проспал. И потому его место пустовало. Али-Баба растерянно посмотрел на высокую деревянную скамью Маруфа и побрел прочь… Ну не изображать же, в самом деле, ему, достойному торговцу, человека, который хочет починить старый башмак!
И тут в голову Али-Бабе пришла замечательная мысль. Чайхана! Это место всегда было известно тем, что именно здесь появлялись и раскрывались все тайны мира. Именно здесь, не прилагая к этому никаких стараний, можно было узнать самые свежие новости, особенно о тех горожанах, кто вовсе не хотел, чтобы эти новости стали известны хоть одной живой душе… О, чайхана всегда была местом примечательным, а чайханщик Сулейман — почти таким же собирателем слухов и сплетен, как достойнейший башмачник Маруф.