Монолог Джафара перебили шаги, и вскоре в зале для встреч показался сам царь аль-Михрджан. Был он высок ростом и строен, хотя уже немолод. Седина весьма обильно посеребрила его бороду, но глаза смотрели молодо и, пожалуй, строго.
– Здравствуй, о царь! – Джафар поднялся с подушек, где мы сидели, и с достоинством поклонился (я заметил и раньше, что не в чести у здешнего народа было суетливое притворство). – Знай же, что сегодняшней ночью чудо свершилось и мы ждем рождения прекрасных малышей и следующего года, когда вновь прилетят к нам волшебные кони…
Царь, похоже, знал уже благоговение Джафара перед своей работой и волшебными конями. Даже я успел заметить, что первый конюх может часами, не останавливаясь, говорить на эту тему.
– Благодарю тебя, Джафар, – с легкой улыбкой ответил царь, перебивая конюха. – Ты честно сделал свое дело. Как, впрочем, и всегда. Кого ты привел в наш дворец?
– Царь, это Синдбад-мореход. А его история столь необычна, что я теряюсь и не могу найти слов…
– Что ж, Синдбад-мореход, я рад твоему появлению. Сядь же рядом с нами и поведай свою необыкновенную историю…
Мы устроились на шелковых подушках, и я начал свой рассказ, не приукрасив ничего. Чем больше я рассказывал, тем больше интереса появлялось на лице повелителя города Крылатых Коней. Должно быть, известия с разных сторон мира нечасто долетали до этого затерянного волшебного островка…
Слова Шахразады околдовали Шахрияра. Он сам, а не Синдбад-рассказчик, ступал по плитам дворца, он сам беседовал с царем, повествуя о том, что происходит в далеком мире под рукой Аллаха всесильного и всемилостивого. И именно он сам мечтал о возвращении туда, откуда вырвала его судьба, послав страшную бурю.
Шахразада рассказывала и сама попадала под чары своей истории. И перед ее взором словно уже стоял царь далекого острова. Был он чем-то похож на принца Шахрияра, но куда больше походил на халифа Мехмета. Девушка уже не обращала внимания на руки принца, что гладили ее ступни. Они оба в этот миг пребывали на далеком острове и вели долгую неспешную беседу с его хозяином.
«Очнись, сестричка, – зазвучал в ушах Шахразады голос Герсими. – Не время еще погружаться в магию. Принц лишь слегка заворожен…»
И девушка удивительным для себя самой усилием воли вернулась в курительную комнату. Глаза принца были полузакрыты, лицо, суровое и привыкшее хмуриться, разгладилось. Шахразада впервые подумала, что страшный принц Шахрияр совсем молод, что он всего на четыре года старше ее самой. От жалости сердце девушки заныло, но Герсими, ее невидимая защитница, была права: принц был просто околдован, но не завоеван. А потому девушка вновь заговорила:
– Благодарим тебя за рассказ, о Синдбад-мореход, и приветствуем в наших владениях. Слава Аллаху всемилостивейшему и милосердному за то, что спас он тебя и привел под наш гостеприимный кров! Будь же не нашим гостем, а нашим соотечественником. Хочешь ли ты служить у нас или готов стать земледельцем?
– Я благодарю тебя, о царь, за твое гостеприимство! С великой радостью я пойду к тебе на службу, ибо вижу, что ты правишь мудро и заботишься о благе подданных. И с удовольствием посвящу свою жизнь благородному делу.
Сердце мое наполняло восхищение мудростью этого человека. Я мысленно возблагодарил Аллаха, что не отвратил от меня своего взора и позволил найти себе дело, требующее всех сил и знаний.
– Ну что ж, да будет так! – Царь поднял вверх левую руку. – От сего мига ты, Синдбад-мореход, становишься нашим подданным. Мы давно ждали человека, который бы видел и умел многое. А твой рассказ убедил нас, что такой человек появился. Знай же: с сего дня ты становишься начальником охраны нашего порта.
Такое необычное назначение поразило меня. Я не знал, что здесь есть порт, думал, царь владеет лишь городом и народом. Но потом вспомнил, что его отец был учеником ученика Сулеймана ибн Дауда (мир с ними обоими!), а значит, и магом. Теперь мне стало многое ясно: царь аль-Михрджан был волшебником, а потому видел суть и вещей, и людей. Сердце мое переполнилось благодарностью. Я молча склонил голову в знак почтения и согласия.
– Итак, выбирай себе дом. Вскоре, надеюсь, появится в нем и хозяйка. Теперь ты чиновник на царской службе.
Царь задумчиво погладил бороду, устремив взгляд в окно. Я понял, что аудиенция окончена.
Поклонившись, я вышел из покоев. Вслед за мной вышел и Джафар.
– Царь поручил мне присмотреть для тебя дом.
Я очень удивился: не было сказано об этом ни слова. А тогда, когда говорили мы с царем, остальные просто молчали.
Да, видно, я не знал еще и малой доли тайн этого острова и его необыкновенных жителей.
Так я стал жить на острове Кассиль. Служил начальником охраны в порту. В подчинении у меня были люди разные – и молчаливые, и болтливые, и на вид богатырски сильные, и слабые, как дети. Каждому из них я нашел занятие по силам и уму и удивлялся лишь, что слушают они меня со спокойным достоинством. Соглашаются, не перечат или несколькими словами поправляют тогда, когда говорю я вещи неумные по незнанию.
Дни шли за днями. Порт жил, как все порты: приходили и уходили суда, купцы привозили товары… Бывало, что у причалов слышалась иноземная речь, иногда понятная, а иногда и вовсе незнакомая, хотя я считал себя путешественником и знатоком.
Как-то раз, когда солнце уже опустилось почти на край океана и я, закончив дневные дела, шел мимо рынка, послышалась мне речь родного города. Я подошел к лавке купцов в ярких одеяниях, так похожих на виденные когда-то одеяния жителей моего родного Багдада. Да, то были мои земляки.
Какая надежда вспыхнула в моем сердце! Но, увы, ей не суждено было сбыться… Старшина купцов, Касим ибн Касим, рассказал, что несколько лет назад судно их захватил сильный шторм; три дня оно щепкой носилось по океанским просторам, пока не попало в воды этого острова. Дивное диво: огромный крылатый конь, круживший в вышине, привлек их внимание. Удивились они, но понадеялись, что где-то рядом земля. Последовав за тем конем, высадились они на гостеприимном острове и возблагодарили Аллаха за милосердие.
Что ж, теперь мы все были жителями одного города и подданными одного царя. Дарованную нам жизнь следовало прожить достойно и ни о чем не сожалеть.
Была у Касима ибн Касима прекрасная племянница со сказочным именем Лейла. Нравы острова пришлись им по вкусу, как и многим другим.
Здесь женщины могли выбирать себе спутников жизни так же, как и мужчины. Ум и благородство девушки быстро стали приманкой для самых лучших женихов. Но, не знаю уж почему, выбрала она меня. Каждый день после службы в порту приходил я в лавку Касима и засиживался далеко за полночь за разговорами с прекрасной Лейлой.
Вскоре понял я, что девушка пленила мое сердце, ибо во сне видел я только ее и наяву думал не о делах, а о ее мудрых речах, прекрасных глазах и мелодичном голосе. Что ж, вот и сбылось предсказание царя аль-Михрджана, и в моем доме вот-вот должна была появиться хозяйка.
