— Добрый день! — громко выкрикнул Андрей. — С миром, во
славу Господа!
Дверь в стене открылась. Хорошая охрана, постоянно
настороже…
А дальше во дворик вышла самая необычная процессия, которую
я мог себе представить.
Я знал, что на нашей Земле Папу Римского охраняют
швейцарские гвардейцы в ярких, как клоунские одежды, мундирах — в синие,
оранжевые, красные, желтые полосы, идущие с головы до ног. Многие думают, что
эти мундиры придумал Микеланджело, другие уверяют, что мундирам всего сто лет,
а их автор — капитан швейцарских гвардейцев. На самом деле правы и те, и другие
— вояка с задатками модельера опирался на старые эскизы Микеланджело, в свое
время отвергнутые консервативными католиками. И когда в дверях замелькали яркие
разноцветные костюмы — я не удивился.
Вот только надеты мундиры были не на крепких швейцарских
парней, пренебрегших изготовлением часов, шоколада и перочинных ножиков ради
чести охранять Папу Римского… ну ладно, в данном случае — Конклав.
Во двор стремительной легкой походкой вбежали молодые
девушки — в той самой полосатой форме, в цветных беретиках на голове, с легкими
пиками в руках. А у ноги каждой девушки бежала маленькая собачка с длинной
шелковистой шерсткой и бантиком на голове!
— Йоркширские терьеры? — воскликнул я.
Гламурная стража остановилась, окружив нас четким
полукругом.
— Да, — напряженным голосом ответил Андрей. — Йоркширские
терьеры, верные псы кардиналов, собаки-убийцы…
Я захохотал. Представить йорка в виде собаки-охранника было
просто невозможно. Любимцы богемной публики, карманные собачки светских дам с
Рублевки и подчеркнуто маскулинных актеров вроде Бельмондо — и это
собаки-убийцы?
Девушки продолжали смотреть на нас с каменным выражением на
лицах. Собаки виляли коротенькими хвостиками.
— Мне нужно поговорить с парламентером! — сказал Андрей,
выходя из дверей.
Девушки молчали. Впрочем, обращался Андрей явно не к ним, а
к кому-то, оставшемуся за стеной. Прошло с полминуты. Я переминался с ноги на
ногу, не переступая на всякий случай порога. Часовщик-таможенник всем своим
видом выражал готовность ждать хоть до морковкина заговенья.
Из дверей вышел еще один человек. На сей раз мужчина, и
одетый вовсе не в клоунский костюм. Средних лет, немногим старше меня, аккуратный,
в цивильной одежде — темные брюки, светлая рубашка, серый шерстяной джемпер. В
общем-то его можно было представить хоть на улицах Москвы, хоть в Кимгиме, хоть
в Орысултане — он бы нигде и ничем не выделялся.
— Андрей… — Мужчина с дружелюбной улыбкой двинулся к
таможеннику.
Похоже, Андрей тоже расслабился. Шагнул навстречу, они
пожали друг другу руки и обнялись.
— Рад тебя видеть, мой бедный заблудший друг. — Мужчина
засмеялся, как бы призывая не принимать его слова совсем уж всерьез. — Что-то
случилось?
— И я рад тебя видеть, Марко. Меня попросили организовать
встречу с тобой.
— Кто попросил?
— Знакомый с Демоса. Видимо, уважаемый там человек.
Марко посмотрел на меня, дружелюбно улыбнулся:
— Вы и есть тот уважаемый человек с Демоса?
— Нет, я посланник, — торопливо ответил я. — Меня попросили
провести переговоры.
— Переговоры — это хорошее дело, — сказал Марко серьезно. —
Слово способно остановить вражду, укрепить дружбу, породить любовь. Слова даны
нам, чтобы мы понимали друг друга — даже если это очень трудно… Как вас зовут,
юноша?
Я поморщился. Вообще-то меня давно уже не называли юношей.
— Кирилл.
— Очень хорошо. Вы христианин?
— Да.
— Еще лучше. И… вы бывший функционал? — Марко улыбнулся.
Как он это понял?
— Да.
— Очень, очень занятно… Андрей, от имени Конклава я
гарантирую посланнику Кириллу безопасность и радушный прием в нашем мире. Как
только он выскажет пожелание вернуться, его проводят к вашим дверям.
— Спасибо, Марко, — с явным облегчением сказал Андрей. —
Проходи, Кирилл. Успеха тебе в твоих делах, конечно, если они законны и
богоугодны!
Он быстренько юркнул за мою спину, что, если честно, не
прибавило уверенности в моей безопасности на Тверди.
— А как я их буду понимать? — спросил я, не оборачиваясь.
— Ну, ты же сейчас их понимаешь?
— Сейчас — да, а когда выйду из таможни? Они по-итальянски
говорят?
— Никогда не задумывался. — Андрей нахмурился. — Странные
вещи говоришь, пасынок предусмотрительности! Проходя через таможню в новый мир,
ты получаешь знание языка, это всем известно.
— Ага. — Теперь я понял, что имел в виду Цебриков, говоря,
что я «иду через таможню». Так может быть, и в Орысултане в ходу вовсе не
русский язык? — Спасибо. Что-то я растерялся…
— Давай, давай, отец отваги! — Андрей подтолкнул меня к
дверям. — Не мешкай, неудобно заставлять людей ждать.
Я вышел из таможни, и дверь за моей спиной тут же
захлопнулась. Тяжело лязгнул засов.
Девушки в полосатой форме строго смотрели на меня. Песики
игриво крутили хвостиками. Марко улыбался.
— Здравствуйте, — сказал я. — Скажите, а эти собаки —
йоркширские терьеры?
— Отчасти, — кивнул Марко. — Считаете их несерьезными
охранниками?
— Ну… если только от мышей…
Марко посмотрел на одну из девушек:
— Капрал, покажите гостю, как работают наши милые пушистые
крошки.
Девушка кивнула. Отдала свою смешную (конечно, если не
обращать внимания на острый листовидный наконечник) пику подруге. Шагнула ко
мне, протянула руку:
— Дайте вашу куртку, пожалуйста.
Голос у нее был нежный, тоненький. Таким голосом надо
признаваться в любви.
Я пожал плечами и снял куртку. Здесь было тепло.
— Она вам очень дорога? — поинтересовалась девушка.
— Нет. Не очень.
— Это хорошо.
Девушка покачала куртку на руке — собачка у ее ног
пристально следила за каждым движением. Потом скомандовала:
— Убей.
И подбросила куртку в воздух.
Собачка словно распласталась на брусчатке — а потом взмыла в
воздух. Может быть, на такой прыжок был бы способен кот — очень сильный,
матерый дворовый кот. Но и то вряд ли — собачка вцепилась в куртку на высоте
метра в полтора, а то и в два. Вместе с курткой песик рухнул вниз — и
клацающий, щелкающий зубами, рычащий комок покатился по мостовой. Во все стороны
летели обрывки ткани, я как-то раз видел такое, когда дворник во дворе старой,
разболтанной газонокосилкой наехал на какую-то ветошь. Прошло секунд десять — и
песик отскочил от куртки.
