— Тогда нам будет проще понять друг друга, — сказал я. — Мне
казалось, что у вас все гораздо жестче… Так почему же вы так не любите
функционалов? За то, что они навязывают вам свою волю?
— И это не проблема. — Марко усмехнулся. — Пусть бы
попробовали навязать… спор есть непременное условие развития. Нет, Кирилл. Нас
возмущает и оскорбляет то, что функционалы извратили свою божественную природу.
Отказались от того, что дано Богом, и обратились к тому, что идет от дьявола.
Не в буквальном смысле слова, конечно, хотя от появления функционалов явственно
попахивает серой…
Он опять улыбнулся. Ну просто очень прогрессивный священник.
Все время дает понять, что его не надо понимать слишком уж буквально.
— Но вы же сами экспериментируете с биотехнологиями. Меняете
животных…
— Животных, Кирилл. Исключительно животных. Они не несут в
себе образа Божьего, и потому человек вправе их улучшать, выполняя волю Творца.
— Ага, — глубокомысленно сказал я. — Так вся суть в том, что
функционалы стали… сверхлюдьми?
— Нелюдями! — Марко поднял палец. — И это уже не
божественная воля. Между дарами Бога и искушениями дьявола всегда есть одно
явное различие. Чудеса Господни ничем не ограничены, ибо и силы его
безграничны. Если святой человек может исцелять, то он сможет исцелять в любой
момент. Ну или не сможет — будь на то воля Господа. Искушения дьявола
механистичны. Есть четкая грань, есть механические запреты и правила: если исцелять,
то только пятерых в день, или только в полнолуние, или только совершив жестко
оговоренный обряд…
— Поводок, — сказал я. — Поводок функционалов, который
привязывает их к функции…
— Правильно! — радостно воскликнул Марко. — Это и есть
признак дьявола. Нечистый не способен давать без ограничений, его «подарки», —
последнее слово было произнесено с нескрываемым презрением, — всегда имеют свои
рамки, его щедрость исчислена, его возможности отмерены. Дьявол силен, но его
сила конечна. Конечно же, функционалы — не нечистая сила, а лишь люди. Бывшие
люди, искаженные нечистой силой.
Я помолчал. Спросил:
— Так вы серьезно верите в дьявола?
— Как я могу верить в Бога и не верить в дьявола? — вопросом
ответил Марко.
Боевой йоркширский терьер справа от меня звонко тявкнул.
Наверное, на свой лад обругал козни дьявола.
А я замолчал.
В чем-то Твердь оказалась не столь пугающа, как я боялся. Но
с другой стороны, я окончательно понял, что договориться с ними будет ох как
непросто. Когда помимо двух сторон в переговорах незримо участвуют Бог и дьявол
— это очень, очень трудные переговоры…
Для мира, в котором все пришельцы из других планов бытия
считались вольными или невольными пособниками дьявола (да, да, огромное
спасибо, что не бесами!), со мной обращались просто великолепно. В карете мы
ехали не больше получаса, выгрузились в закрытом дворике с увитыми виноградом
стенами и фонтаном, журчащим в маленьком бассейне. Во дворик выходили окна и
балкончики двухэтажного здания — уютного, солнечного, с пробивающейся из щелей
между камнями травой. Было тихо, словно город остался вдали, только стрекотали
цикады. Мне сообщили, что это здание — моя резиденция на время пребывания в
Тверди, осведомились, не соблюдаю ли я сейчас пост, а если нет, то чем желаю
отобедать. Девушки-охранницы остались на первом этаже, Марко с видимым
сожалением откланялся — ему было необходимо продолжить дежурство у таможни. А я
поднялся на второй этаж и с любопытством обошел выделенные мне комнаты.
Все окна, как я и подозревал, выходили только во внутренний
дворик. Резиденция все-таки несколько смахивала на комфортабельную тюрьму. Но
внутри было очень хорошо — просторные светлые комнаты, старый прохладный паркет
на полу, пастельных тонов шпалеры на стенах, несколько картин — натюрморты и
буколические пейзажи. Второй этаж занимали три спальни (можно было разместить
небольшую делегацию), три ванные комнаты — две маленькие, а одна гигантская, с
большой мраморной ванной и душем непривычной конструкции: вместо лейки вода
низвергалась на голову каскадом из широкого бронзового раструба. Еще была
просторная гостиная с креслами и столиками, курительная комната (я не ожидал,
что в Тверди курят, и был приятно удивлен коробкой сигар и несколькими пачками
папирос без фильтра) и небольшая библиотека.
Вот как раз библиотека меня наиболее потрясла. У меня
сложилось ощущение, что книги тщательно отобраны, чтобы не давать посетителям
лишней информации, но кое-что все-таки прорывалось — и вызывало оторопь.
К примеру, очень уважаемым автором, судя по роскоши изданий,
здесь был Вольтер. Многотомное издание в коричневом кожаном переплете, было
украшено тисненной золотом цитатой «Надо возделывать наш сад» и изображением
обвитого лозой креста на обложках.
На нашей Земле этого остроумного вольнодумца никто бы не
причислил к друзьям церкви. Мой отец почему-то очень ценил этого писателя, я же
читал только «Орлеанскую девственницу», да и то в подростковом возрасте,
соблазненный словом «девственница» и обилием веселых скабрезностей. Помнится,
что кто только в этой книге не мечтал поиметь отважную Жанну д’Арк — от
злобного Гермафродита и до ее собственного осла. Пролистав местный вариант
«Орлеанской девственницы», я понял, что держу в руках совершенно другую книгу.
Такую, наверное, мог бы написать Толкин. Героический эпос в стихах, ну никак уж
не сатира.
Штук пять других книг были знакомы мне только по названию.
Но я, к примеру, был твердо уверен, что хоть у нашего Вольтера и есть книга
«Мемнон, или Человеческая мудрость», но она никогда не объединялась в дилогию с
книгой «Ахилл, или Человеческая глупость».
Нашел я и Диккенса, и Свифта, и Гюго, и Достоевского. Опять
же, я не такой уж любитель классической литературы, но мне кажется, что
Гулливер совершил четыре путешествия, а не семь. Во всяком случае, про
«Путешествие в Дагому», «Путешествие в страну Кьенк» и «Путешествие в
Гаргенлог» я ничего не слышал.
Да и у Достоевского есть «Бесы», но разве это он написал
роман «Ангелы и демоны»?
Кстати, вывод, который напрашивался сам собой, был
довольно-таки позитивным: в Тверди писатели сочиняли другие книги, но их было
больше.
Целая полка была занята детскими книгами, словно здесь
рассчитывали принимать семьи с детьми. «Пиноккио» мне показался очень похожим
на оригинал, а вот «Волшебник страны Оз», похоже, вовсе не воспевал приключения
в волшебной стране. Скорее уж предостерегал от любых контактов с чужаками из
иных измерений… Впрочем, чему тут удивляться?
Я поискал «Гарри Поттера», мне было ужасно интересно, какой
стала бы история мальчика-волшебника в этом мире. Но, видимо, расхождение
истории зашло слишком далеко. Может быть, здесь Роулинг вообще не родилась,
может быть, стала счастливой многодетной домохозяйкой, а может быть, в их кафе
просто не в ходу были бумажные салфетки.
