У меня был один-единственный природный ориентир — горы. На
границе степи и гор куда больше вероятность найти воду, растения, жизнь. Может
быть, людей.
С другой стороны, чем дальше от гор, тем больше шансов дойти
до моря. А море — это уже однозначно жизнь.
Я постоял в нерешительности. Солнце садится на западе,
горная гряда на юге. Лето, жара. Хочу ли я идти на юг?
Синяя стрелка компаса одобрительно кивнула.
Я пошел на север.
Не могло, не должно было быть случайностью мое появление в
этом мире. Я как-то разбудил свои дремлющие способности, более того, стал
равным Коте и прочим особым функционалам — кураторам, акушерам… У меня нет
поводка, я могу открывать порталы в пространстве… вот только когда и почему это
происходит?
Ну, насчет «почему» у меня ответа нет. А вот как насчет
«когда»?
Первый случай — перепугавшийся Котя пытается меня задушить.
Мертвой хваткой вцепляется в горло, я уже задыхаюсь, мне не спастись… и в
беспомощной попытке отмахаться я наношу куратору чудовищный по силе удар. Котя
вышибает собой дверь машины и падает на снег, смятая дверца виснет на нем
жестяным воротником…
Ах, какие приятные воспоминания!
Что тогда происходило? Меня пытались убить. Страх, ярость,
злость? Что привело в действие мои способности? Ситуация в общем-то очень
похожа на нынешнюю…
Но ведь были и другие случаи!
Я замерзаю в ледяных пустынях Януса — и способности не
появляются.
Меня окружают полицейские в Эльбинге — я ничего не могу
поделать.
Зато в городе Орле, убежав от арканцев, я сажусь в такси.
Ситуация в общем-то уже не критическая. Но я веду непринужденный разговор с
водителем о местных дорогах, а потом и вовсе откуда-то узнаю совершенно
ненужные мне подробности адюльтера, которому предается его супруга.
Значит, самое первое и напрашивающееся объяснение — ложное.
Дело не в ярости. Я не добродушный доктор Джекил, превращающийся в свирепого
Хайда. Тут что-то другое.
Все должно быть просто.
Даже проще, чем ярость и злость!
Я взмахнул рукой, будто ловя ускользающую догадку. Казалось,
что стоит мне понять механизм «включения» способностей функционала — и я пойму
что-то куда более важное. Пойму основы их силы, пойму нелогичность всех
параллельных миров с их многочисленными совпадениями и не менее многочисленными
различиями.
Что еще было общего в трех ситуациях?
Два раза под угрозой была моя жизнь. Один раз… один раз я
оказался перед выбором. Вернуться в Москву или продолжить путь в Харьков.
Теплее?
Еще как теплее!
Польские пограничники не смогли бы меня задержать, Котя
следил за происходящим. И на Янусе — то же самое. Но самое главное — у меня не
было никакого выбора. Я был вынужден уйти в ледяные пустыни, я не мог убежать
от полицейских. Я просто следовал единственно возможному пути.
А эти три раза я выбирал.
Умолять Котю о пощаде — или попытаться дать отпор.
Вернуться в Москву — или ехать в Харьков.
Сдаться арканцам — или вступить в безнадежный бой.
Выбор. Развилка моей судьбы.
Аркан управляет мирами, направляя их развитие в том или ином
направлении. Выдернут из истории Сервантес — и нет Дон Кихота с Санчо Пансой.
Нет того небольшого изменения в мозгах сотен и тысяч его современников,
образованных и культурных людей, что пошатнет позиции церкви, напрочь покончит
с эпохой рыцарства и средними веками. Ренессанс протекал чуть иначе, церковь
сохранила позиции, технический прогресс затормозился. Исчезнув из реальности,
Дон Кихот все-таки победил все ветряные мельницы на свете…
Но, ирония судьбы, более сильная церковь Тверди сочла
допустимыми биологические исследования!
Нет, наверное, развилка произошла не только и не столько
из-за неудачливого испанского писателя. Было еще множество факторов — от
Цезаря, не преданного Брутом, и до Черчилля, писавшего философские трактаты
вместо политических мемуаров. Но в любом случае это метод работы функционалов —
точечные изменения в истории, вмешательство в судьбы отдельных людей. И,
видимо, способности функционалов тоже связаны с процессом выбора. Каждый раз,
когда я оказываюсь перед выбором в своей судьбе, серьезным выбором, а не
дилеммой «чай пить или кофе», я получаю назад свои силы.
Что, впрочем, вовсе не гарантия правильного выбора.
Солнце окончательно скрылось за горизонтом. Небо быстро
темнело, загорались звезды. Я остановился и еще раз осмотрелся. Идти в темноте
по звездам? Чтобы потом лишиться сил и упасть под палящим солнцем?
Придется остановиться на ночлег. Эта точка в степи для
ночлега ничуть не лучше и не хуже любой другой.
Я снял ранец, покрутил в руках рацион, но распечатывать не
стал. Съел кусок шоколада, запил водой из фляги. Вроде бы на глоток-другой
приложился — а фляжка на треть опустела. Аккуратнее надо, аккуратнее…
Ранец я пристроил под голову. Автомат под правую руку. Не то
чтобы я кого-то опасался, но вдруг…
В небе медленно разгорались звезды. Нигде не увидишь столько
звезд, как в ночной степи. Даже море светится искрами криля, отражает слабый
свет звезд. А здесь была абсолютная тьма. Меня угораздило угодить в этот мир в
новолуние — словно специально чтобы полюбоваться всеми красотами местного неба.
Уже засыпая, я подумал, что мне чудится далекий шум воды.
Видимо, нервное. Заранее боюсь жажды…
Бывает так, что и в самой удобной постели, в самом спокойном
расположении духа не удается заснуть. Или заснешь, но ночью несколько раз
проснешься. Или проспишь всю ночь, но утром встанешь разбитый и сонный.
А здесь — на поросшей сухой острой травой земле, с
преследователями, способными в любой момент материализоваться рядом, после
кровавой жестокой схватки — я открыл глаза с первыми лучами солнца, бодрый и
готовый ко всему. И даже сон какой-то снился — приятный и умиротворяющий.
Чистый воздух, что ли, тому причиной? Или в шоколаде были какие-то
транквилизаторы? Или скорее обычные шутки непредсказуемой человеческой психики?
Потянувшись и походив взад-вперед для разминки, я
прислушался к позывам организма. Позывов не было, зато хотелось пить.
Растягивая удовольствие, я медленно достал флягу, открутил колпачок, сделал
пару глотков. Потом доел шоколад. И мрачно посмотрел на встающее солнце.
Жара в пустыне убивает быстро. Я, к счастью, не в пустыне,
воздух не столь сух, и этот день я еще как-нибудь продержусь. А вот завтра мне
потребуется либо вода, либо… либо уже ничего не потребуется.
