— Поехали. — Я глянул в сторону вокзала, обошел машину и сел
на переднее сиденье. До меня дошло, что в провинции крупные суммы считают не
сотнями долларов, а тысячами рублей.
— Деньги вначале заплатишь, — предупредил водитель, не спеша
заводить машину. — Я домой заеду, жене оставлю.
— Разумно, — согласился я и достал принадлежавший некогда
Коте бумажник. Отсчитал шесть тысячных. Водитель аккуратно сложил их, спрятал в
карман и повернул ключ зажигания. Спросил:
— А что на поезде-то не едешь?
— Отстал.
— Ну да. — Водитель усмехнулся. — Отстал… Вон хвост поездной
из-за деревьев торчит… А то могу до Курска довезти, быстрее поезда. Хочешь? Там
сядешь в свое купе баиньки…
— До Харькова, — настойчиво повторил я.
— Мое дело простое, баранку крутить. — Водитель пожал
плечами. — Но учти, если у тебя документы не в порядке или вдруг наркоту-оружие
на границе найдут… это все твои проблемы.
— Нет у меня никакого оружия, — ответил я. — И наркотиками
никогда не баловался. С такими мыслями — и пассажира берешь?
Водитель кивнул:
— Беру. Жить-то надо… И стекло опусти, ты мне тут все пивом
провонял… гайцы остановят — заманаюсь доказывать, что не я пил.
Дорогу до Курска я не запомнил — спал. Едва водитель отъехал
от своего дома, где вручил деньги заспанной жене, как я отключился. Снилась
всякая белиберда, которая даже не запоминается, но оставляет после пробуждения
тяжелое гадостное ощущение.
Проснулся я уже на выезде из Курска. Водитель остановил
«волгу» на заправке, сходил в магазинчик и купил пару банок холодного кофе.
Остановка разбудила меня лучше любых колдобин на трассе Орел — Курск. Я
заворочался, щурясь посмотрел на вернувшегося водителя. Булькал бензин,
наполняя бак. Булькала упакованная в жесть кофеиносодержащая жидкость — назвать
ее «кофе» язык не поворачивался, — стекая по пищеводу и наполняя желудок. Вкус
вынуждал думать об этом напитке исключительно в скупых медицинских терминах.
— Будешь? — спросил водитель. Похоже, он убедился, что я не
собираюсь нападать на него с целью завладеть машиной, — и подобрел.
— Тут туалет есть?
— Там, в магазинчике.
— Пойду ноги разомну…
Вернувшись, я взял предложенный кофе, открыл, сделал глоток.
Мы вывернули с заправки на трассу. Начинало светать. Я закурил, опустив стекло
до отказа. Воздух был прохладный и свежий — здесь зима еще не вступила в свои
права, я снова вернулся в позднюю осень.
— Странный ты, — буркнул вдруг водитель. — Вроде и наш… и не
наш. Не бандит, а деньги швыряешь не считая. Уснул вот… А если бы я тебя по
голове тюкнул — и в кювет?
— Я же вижу, что не тюкнешь, — сказал я.
— Видел он… — Водитель хмыкнул. Машина неслась по ночному
шоссе. Потряхивало — отремонтированная весной дорога к зиме уже была разбита.
Откуда я знаю, когда чинили дорогу? Откуда знаю расстояния
между городами?
В конце концов, откуда мне известно, что жену водителя зовут
Оксана, она моложе его на десять лет и проводит остаток этой ночи в постели
соседа — с молчаливого попустительства своей матери, живущей с ними…
А вот имени водителя я не знаю.
Какие-то остаточные способности функционала? Проявляющиеся
случайным образом?
— Странный ты, — вновь повторил водитель.
— Знаю.
— Тебе что важнее, парень, быстрее до Харькова добраться —
или не чувствовать себя лохом?
Я хмыкнул:
— Вопрос… Хорошо бы, конечно, и то, и другое. Но добраться —
важнее.
— Тогда я тебя высажу в Белгороде на автовокзале. И даже до
местного таксиста доведу. У них на границе все схвачено, провезут быстро. А нас
с тобой будут часа три мурыжить. Обойдется тебе удовольствие рублей в пятьсот.
— Ага. — Я кивнул. — Понял. И за сколько бы ты меня до
Белгорода довез? Если бы я сразу так договаривался?
— Да тыщи за три — легко! — с нескрываемым удовольствием
произнес водитель.
— Ясно. Ну, будет мне наука.
Некоторое время мы ехали молча. Потом водитель сказал:
— Пожалуй, пятихатку в Белгороде я за тебя заплачу.
— Почему? — поинтересовался я. — Не требую же…
— Я таксист, а не хрен с горы. — Водитель вытянул из пачки
«Кэмэла» сигарету. — Это моя работа, я в ней хочу честным быть. Ну… — он искоса
глянул на меня, — поторговаться, денег зарядить побольше — это все правильно.
Хохлу — так я бы еще накинул… Но раз ты не ругаешься, денег назад не требуешь,
то и я поступлю по совести. Я вот думаю, что если у нас все люди начнут
работать увлеченно, с уважением к своей профессии — все наладится.
Мне захотелось рассмеяться. Но я промолчал, даже кивнул,
соглашаясь с этим достойным настоящего функционала лозунгом.
Странное дело — вот такие короткие знакомства. Обычно они
происходят в дороге, но порой ждут нас и в родном городе. Мы с кем-то встречаемся,
говорим, едим и пьем, иногда ссоримся, иногда занимаемся сексом — и расстаемся
навсегда. Но и случайный собутыльник, с которым вы вначале подружились, а потом
наговорили друг другу гадостей, и скучающая молоденькая проводница, с которой
ты разделил койку под перестук колес, и, в более прозаичном варианте, катавший
тебя несколько часов таксист — все они осколки неслучившейся судьбы.
С собутыльником вы разругались так, что он зарезал тебя. Или
ты — его.
Девушка-проводница заразила тебя СПИДом. Или же — стала
верной и любящей женой.
Таксист так увлекся разговором, что въехал в столб. Или же —
застрял в пробке, ты куда-то не успел, получил выговор от начальства, пришлось
менять работу, уехать в другую страну, там встретить другую женщину, разбить
чужую семью и бросить свою…
Каждая встреча — крошечный глазок в мир, где ты мог бы жить.
И ловкий чиновник Саша, и провинциальный водитель, которому по ночам жена
наставляет рога, — это все твоя неслучившаяся судьба. Мне они интересны.
Особенно когда я узнал, как легко стираются из жизни наши
судьбы.
Зябко заложив руки в карманы (все-таки даже здесь, на юге,
было холодно), я шел по утреннему, только просыпающемуся городу. Как обидно,
что я не спросил у Василисы адрес… Хотя откуда я мог знать, что он мне
понадобится?
В какой-то забегаловке с легким налетом украинского колорита
я заказал себе порцию вареников, полтарелки борща, кофе и, поколебавшись, рюмку
коньяка — согреться. Как ни странно, но вареники оказались ручной лепки и
вкусные, к борщу прилагалась аппетитно пахнущая чесноком пампушка, кофе был
приличным эспрессо, а коньяк (или скажем честно — украинский бренди) не вызывал
рвотных позывов. К тому же в кафе стали забегать молоденькие девчонки какой-то
повышенной по сравнению с Москвой симпатичности. Я всегда считал, что в Москве
живут очень симпатичные девушки, но Харьков явно был вне конкуренции. На пятой
или шестой девчонке, вызвавшей сильное желание с ней познакомиться, я счел за
благо допить кофе и выйти под мелкий противный дождик.
