После получаса славословий, когда мы уже спали стоя, бедуин вспомнил о цели визита:
— И примите наши поздравления о переходе во второй тур соревнований!
— Аллилуйя! — вырвалось у меня.
— Значит, здесь кто-то есть? — снова заволновался бедуин. — А мы не представились!
— Сейчас представитесь, — зловеще пообещала Ар'Инна, — если не прекратите отнимать наше время и мешать наведению красоты!
— Вы ее уже наводили? — осторожно поинтересовался европеец.
— А что, не видно? — полюбопытствовала молчавшая до этого Кувырла, поигрывая топором.
— Не совсем, — дипломатично выкрутился смертник. — У меня сужение зрения.
— Сейчас прорубим зенки пошире — и будешь смотреть на мир с детской улыбкой. Хочешь? — услужливо предложила бабуля.
— Почему «с детской»? — Видимо, остальное старца не смущало.
— Потому что с беззубой! — квакнула Кувырла.
— Спасибо! — выкрикнула я, останавливая дебаты. — Весьма тронута оказанной честью!
— Чем тронута? — рассвирепела няня. — Кто посмел моего ребенка коснуться?!!
— Разум, няня! — прошипела я сквозь стиснутые зубы.
— Ему можно, — успокоилась шмырг.
— Это не жизнь! — простонала я.
— А что? — По-моему, у бедуина инстинкт самосохранения отсутствовал как таковой. Вместо, скажем мягко, здорового и правильного основного инстинкта (ага, одного из двух… или трех) у старца оказался избыток жажды познания. А следовательно — стремление к получению сведений, их утрамбовыванию и следующему за тем коллективному поглаживанию по его квадратной голове. В этом, чую, сильно поспособствует топор лягули в шароварах. Лично я на этот предмет туалета уже часа три как смотрела с вожделением и обожанием.
— Протестую! — вклинилась няня. — Вопрос некорректный!
— А-а-а! — простонала я, хватаясь за голову. Событий явный перебор. — Закончится когда-нибудь этот бардак?!!
— Риторический вопрос, — важно перевел европейский дедушка африканскому. Кстати, черненький уже минут пять как шарил по карманам с торжественным выражением лица. Интересно, что он там искал? Или просто проверял — на месте ли?..
— Итак! — Бедуин вспомнил о цели визита. — Сейчас вам вручат символ прохождения к следующему соревнованию, и вы официально станете проходимкой.
— Ке-э-эм?!! — Глаза все же вырвались в кругосветку, только не могли договориться, в какую сторону идти.
— Я что-то не то сказал? — совершенно искренне удивился дедуля, кося темно-карим круглым глазом, словно петух.
— Не отвлекайтесь! — прошипела я сквозь зубы, предостерегая гневным взглядом остальных от комментариев по этой теме.
Потому что кое-кто уже радостно жевал топорище, фуражку, косу, пипикастр и готовился пожевать троицу засланцев. Только вот не мог решить, с кого начать.
— Мы вручаем прекраснейшей звезде сераля… — Бедуин запнулся.
Европеец развернул шпаргалку и громко подсказал:
— Блин!
Жевать в пределах досягаемого было уже нечего, и грянул дружный гогот.
Бедуин переждал шквал радостных эмоций и начал заново:
— Мы вручаем прекраснейшей звезде сераля… — Снова заминка.
— Леле! — рыкнула я.
— Спасибо! — торжественно наклонил голову спикер.
— Внимаю вам дальше. — Моего терпения все же еще на что-то хватало!
— И сейчас в знак согласия вы должны принять сей дар. — Бедуин не глядя протянул руку в сторону африканца, все еще рыщущего по карманам.
Когда в откинутой руке ничего не появилось, дедуля все же посмотрел в сторону собрата. И присоединился к поискам. Теперь они ковырялись там вдвоем.
— Может, мне это не надо? — высказала я робкое предположение.
— Надо, Леля, надо! — заявили мне разноголосицей.
Теперь все с громадным интересом наблюдали, как к двум путешественникам-натуралистам присоединился третий. И на данный момент два деда выворачивали третьего наизнанку, проделывая все это с извинениями:
— Мы тут…
— Да-да, я вижу!
— Простите за секундную задержку!
— Сколько у вас длится секунда?
— Сейчас мы найдем нужное!
— Нимало не сомневаюсь!
Наконец орчанке пришла в голову дельная мысль, и Эсме благородно поделилась ею с окружающими:
— В другом месте искать не пробовали?
Деды отвлеклись, немного подумали и захлопали каждый по своим заначкам. В результате искомое обнаружилось у бедуина. После чего африканец вспомнил о предке… многократно… и взял в руки палку, а европеец принялся страдать миротворческой миссией.
— Глубокоуважаемые гаремопровожатые! — привлекла я их внимание. — Давайте сначала вы мне вручите… или всучите то, что нужно, а потом уже продолжите свои бои без правил! ВНЕ МОИХ ПОКОЕВ!
Бедуин воспользовался моментом и достаточно резво поскакал ко мне с футляром. Впрочем, я бы тоже, наверное, так подпрыгивала, если бы мне норовили попасть по коленкам тяжелым посохом.
— Это вам! — сунули мне в руки сафьяновый футляр, попав с третьего раза. Да и то… лишь потому, что я поймала бедуина в крепкие объятия, а Шушу отловила африканца и ультимативно предложила ему направить бурный поток энергии в благое русло. И это не о том, о чем многие бы непременно подумали! Змеелюдка просто предложила деду попрактиковаться на коврах.
— Спасибо! — с трудом отцепила я от подношения скрюченные старческие пальцы и отодвинулась.
— Открывайте и надевайте! — приосанился бедуин, кося одним глазом мне в вырез платья, а другим на ноги эльфийки. Многостаночник, вашу Машу!
— Не экономь! — предостерегла няня, оттесняя окривевшего посланца. — Косеть лучше всего от чего-то покрепче и не такого опасного для здоровья!
В то время как эта парочка выясняла: кто чего имел в виду и где этот вид у кого расположен, я открыла футляр.
Там сверкала отполированными алмазными гранями изящная витая цепочка бело-желтого золота с кулончиком из красивого радужного камня. Ожерельем я бы это не назвала, но уже где-то очень близко. Можно сказать, тепло. Вокруг камешка изогнутой волнистой формы вилась элегантная золотая оплетка, в узлах которой испускали яркие лучики мельчайшие напыленные не то стразики, не то даже фианиты или цирконы. Уж очень ярко в глаза солнечная радуга била. Но вещица явно дорогая, изящная и сама просилась в руки, излучая почти мистическое тепло.
Я взяла гладкий отполированный камешек и рассмотрела поближе.
То, что поначалу показалось мне простой оплеткой, было не то мотыльками, не то другими занятными конструкциями, крылья которых составляли сердечки. Верх, где крепилось кольцо для цепочки, опять было замысловатым не то мотыльком, не то двумя сердечками. Исполнено с огромным вкусом и любовью к своему делу. Однозначно, работа мастера.
