— Иди к черту!
— Не переступай! — гневно сощурился он.
— А то что?! — заскрежетала я зубами. — Бить будешь? Голодом уморишь? Или исключишь из гарема?..
— Нет, — ласково ответил он, улыбаясь во все свои… много, короче. — Продлю твой контракт бессрочно!
— Садист! — мстительно сказала я. Потом немного подумала и срочно поменяла мнение: — Мазохист!
— Что так? — опешил он.
— Потому что только мазохист может оставить меня рядом и наслаждаться тем адом, в который я непременно превращу твою жизнь! Даже если мне придется для этого обзавестись рожками! — Я остановилась. Фраза прозвучала как-то двусмысленно. — Ой, нет, это уже лишнее!
— Ну что ты, дорогая, ни в чем себе не отказывай! — ядовито ухмыльнулся этот красногривый нахал.
— И не буду! — согласилась я.
— Зачем ты так активно сопротивляешься своей судьбе? — снова завел надоевшую шарманку соблазнитель. — Тем более что мы уже достаточно тесно знакомы…
— ЧТО? — вытаращила я на него глаза. — Не было такого!
— Было, Лелечка, — ухмыльнулся нахал. — А если ты не помнишь, то я могу посодействовать… — И щелкнул пальцами, запечатывая все выходы.
— Не подходи! — предупредила я, лихорадочно осматриваясь вокруг и соображая, как спастись от позора.
Вспомнила! У героини Феодоклы Перикопско-Суэмской была похожая ситуация.
Я воспрянула духом, подскочила к резному столику и пнула предмет мебели в направлении окна. Столик скользить по ковру не пожелал.
Я растерялась:
— Там было написано, что должен с легкостью поехать…
Князь поудобнее уселся в кресло и закинул ногу на ногу, с удовольствием наблюдая за представлением. Потом смилостивился, достал из воздуха эту книгу, открыл на нужной странице и прочитал:
— «Столик до окна не доехал, девушка подняла его и с грациозным изяществом разбила стекло…»
Я злобно зыркнула в сторону подсказчика и попыталась поднять облюбованную мебель. С натугой, кряхтя и пошатываясь, забыв об изящности и всем остальном, путаясь в длинном подоле платья, я доперла столик до окна и призадумалась.
И было о чем!
Тут вмешался диэр и процитировал:
— «Легко подняв одной рукой стол, она размахнулась и бросила его в оконное стекло…»
Посмотрела на свой столик и прикинула, какая у меня должна быть рука, чтобы его легко поднять… По всем расчетам выходило, что мне нужно вырасти еще сантиметров на десять и набрать мышечной массы килограммов двадцать, а то и тридцать. Времени на это не было… Обеими руками метнуть в окошко этот предмет мебели мне тоже не светит.
— Можно еще просто кинуть в стекло вазу, — снисходительно подсказал мне князь.
Я решила прислушаться к здравой мысли и швырнула в окно цветочный горшок.
Дзинькнуло. Я обрадовалась. Оказалось, погиб горшок и чуть треснуло одно из стекол в свинцовом переплете.
— И что там дальше написано? — поинтересовалась я, подсчитывая, сколько нужно горшков и пролезу ли я в квадратное отверстие со сторонами в двадцать пять сантиметров.
— Там написано, — любезно откликнулся мужчина, — «свинцовая рама разлетелась на тысячу осколков, и девушка храбро прыгнула в проем…».
— У меня не разлетелась, — обиделась я.
— Помочь? — галантно предложил князь.
Я кивнула. Он щелкнул пальцами, и в середине окна образовалось отверстие достаточное, чтобы пролезть взрослому человеку, но щетинившееся острыми осколками.
— Прыгнешь? — полюбопытствовал диэр, видя, как я топчусь около проема. — Только учти, что девушка прыгала головой вперед, причем не повисла на осколках, зацепившись платьем, не разодрала до костей руки и спокойно приземлилась на ноги, вывалившись со второго этажа, при условии высоты этажа… локтей десять-двенадцать.
— Ужас какой! — окончательно расстроилась я.
— К тому же, — посмеиваясь, добавил мужчина, — обычно такие окна, как описываются здесь, — потряс он книжкой, — выходят на балкон. Так что дева должна была отшибить себе голову, если она конечно же у нее была.
— И что делают в таких случаях? — растерялась я. — У меня как-то опыта нет. Все больше по книгам…
— Обычно — кричат, — просветил меня князь. — Некоторые умные женщины громко кричат и не надрывают себе спину мебелью и не ломают шею, сигая из окон.
— И все? — не поверила я.
— Можно еще этим же горшком стукнуть особо настырного поклонника, — улыбнулся диэр. — А лучше всего не оставаться с таким мужчиной в комнате один на один.
— Это из личного опыта? — нахмурилась я.
— Это из логических выводов, — на полном серьезе поведал князь. — И прекрати читать подобную чушь, иначе рискуешь быть придавленной столиком и открыть свободный доступ к своему телу соблазнителю.
— Я подумаю, — кивнула я.
— Подумай лучше о том, что завтра ты примешь на себя обязанности моей фаворитки, — оскалился мужчина. — И я позабочусь об отсутствии в спальне столов, горшков и ваз.
— Ты!.. — набрала я воздуха в легкие.
Князь щелкнул пальцами, восстановил окно в первозданном виде, отпер двери и напялил обратно свой золотой намордник с капюшоном, словно у католического монаха.
— Увидимся завтра! Не скучай!
— И тебе не хворать! — Тиран! Диктатор! Сатрап! Чтоб тебе рыбу фугу подали на стол нечищеной! Три раза!
Я осталась стоять посреди гостиной, сжимая и разжимая кулаки.
— Лелечка, — бросилась ко мне вся королевская рать. — Что случилось?
— Вся королевская рать не может Шалтая-Болтая собрать!
[16]
— прошептала я, находясь точно в таком же раздрае, как и бедный Шалтай-Болтай.
— Куда ты шатаешься?.. — не поняла основную идею Шушу и подперла меня хвостом. Как говорится, на всякий случай.
— Я завтра становлюсь любимой женой года, — мрачно сказала я, хлюпая носом.
— Так это ж здорово! — обрадовалась Эсме. Поздравила: — Радуйся, ты победила! Ты — первая!
— Угу, — шмыгнула я. — Первая… в этом году! — Завыла: — Мне не нужен секонд-хенд! У меня миссия!
— Миссия невыполнима! — мрачно сказала Кувырла.
— Это мы еще поглядим! — сжала я кулаки снова. Потрясла ими, грозя потолку. — Я всегда выполняю свои обязательства! Если будет нужно, я и до князя дойду, перейду, потопчусь, еще раз вернусь… и еще раз…
— Мы уже поняли степень твоих глубоких чувств к князю, дитё, — остановила меня няня. — Теперь нужно понять, как тебе найти подругу до завтра.
