— Не знаю, — пожала я плечами. — Мне как-то забыли сообщить. Украли — и все. А ты?
— Точно не знаю… сутки или двое. Я, знаешь ли, был занят… — беззлобно пошутил эльф, не поворачивая головы. Тихо спросил: — Тебя будут искать?
— В смысле, если ты сбежал ночью… — Я присвистнула и зажала рот рукой. Но слова вываливались из меня, как из дырявого мешка: — Это ж сколько они меня под наркотой держали? Это ж для здоровья вредно! У-у-у, наркодилеры! И отвечая на твой вопрос — наверное, будут, хотя мы хотели искать тебя. Я даже аванс заплатила. Пообещала заплатить…
Хмурый ушастый заткнул мой водопад буквально парой слов:
— Это хорошо. Только я не сбегал… — И отрубился.
Странная молчаливость и заторможенность обычно дерзкого и надменного эльфа меня обеспокоила. Я подняла ладонь и протянула ко лбу, но он, не глядя, перехватил руку пылающими пальцами.
— Маголик, да у тебя температура! Простудился? Заболел? У тебя лихорадка! Да отзовись ты наконец! С каких пор ты онемел?
— Со мной ничего! — твердо сказал Маголик, продолжая удерживать мою руку. Встряхнул и отпустил. Приказал: — Не лезь. У эльфов не бывает лихорадки, — закончил невнятно.
— Маго… — Тут мою речь прервал дикий вопль. Я подскочила и метнулась к дверце нашей клетки. Застучала по прутьям. — Выпустите нас отсюда! Мой друг болен! Что вы там делаете! Звери!
— Леля, не шуми! — негромко произнес Маголик, но таким тоном, что я немедленно заткнулась. Предостерег: — Если жить хочешь, не шуми… — После долгой паузы спросил: — Скажи, у тебя оружие есть?
— Нет. — Впервые мне стало жалко, что я не прирожденная амазонка и у меня нет тяги к потаенным заначкам с о-о-отакими ножичками, пистолетами и прочей мужской ерундой вроде метательных кинжалов, удавок или отравленных дротиков.
— Понятно, — едва слышно сказал Маголик. Его непривычно скованная поза, напряженное тело и странный, сорванный голос испугали меня гораздо больше любых вражеских угроз.
— Маголик, родненький, тебе плохо? — Я покрутила головой и увидела кувшин с водой. — Может, попьешь?
Эльф глухо ответил:
— Нет. Не хочу. Оставь пока себе.
— Маголичек, скажи, где болит? — Я чуть не заплакала. Он все так же лежал не двигаясь, вытянув правую руку вдоль туловища и отвернув лицо, словно вглядываясь в стену.
— Со мной все… в порядке, — с усилием сказал Магриэль. — Не беспокойся. Хочешь, расскажу тебе пару анекдотов?
— Нет, — отказалась я. — Лучше расскажи…
Вдали прозвучало еще несколько диких воплей, и все затихло. Вскоре воздух пронизал приятный запах костра. Я все-таки попыталась через ветки что-нибудь разглядеть. Мало что увидела, только одну большую улицу посреди селения. Еще через некоторое время с центральной улицы потянуло дымком с ароматом шашлыков.
Эльф привстал, покачиваясь. Его мучили сухие рвотные позывы. Я опять протянула ему кувшин, и он снова отказался.
— Тебе нужнее.
Н-да… Стряслось диво дивное, наш Маголик похож на человека! И я не о внешности.
— Леля, скажи, у тебя в карманах осталась та… пилочка для ногтей? — ровно спросил эльф, немножко придя в себя.
Я пошарила по карманам и с радостью нашла:
— Вот!
— Спасибо. — Эльф снял обувь и принялся отковыривать каблук ботинка. Под набойкой внутри каблука оказались какие-то серо-коричневые шарики размером с горошину.
— Что это? Где ты его взял? Зачем оно нам?
Маголик устало попросил:
— Леля, не перебивай. Смола дерева виши. Концентрированный наркотик, в разведенном виде — сильное успокоительное и обезболивающее. Выслушай внимательно. — Из горсти шариков вытянул три более светлого окраса и дал мне. — Я купил еще в городе, хотел… не важно.
— Так ты наркоман! — взревела я раненым изюбрем, с недоумением зажав сомнительный продукт. — А так хорошо притворялся!
Эльф скривился:
— Нет. Я их в рот не брал, при тебе первый раз тайник открыл. Для меня смола — сугубо медицинский препарат, куплен для исключительных случаев. Слушай, Леля. Завтра… меня, наверное, отсюда заберут. Они, туземцы эти недобитые, — каннибалы. Перед тем как варить или жарить кого-то, сначала пытают. Считают, мясо после того более вкусное. Деликатес, чтоб их! Кому кости перебьют, как тем бедолагам, которых ты только что слышала, а некоторым…
— А тебе? — с ужасом спросила я, начиная постепенно прозревать.
— Меня… каленым железом, а чтоб от них не удрал — разрезали сухожилия, — безразлично сказал Магриэль. — Неважно. Слушай, если меня завтра сожрут — дождись ночи и беги.
У меня подкосились ноги.
— До тех пор пили эту проклятую веревку, которой они дверцу сбоку завязывают. — Он указал на низкую дверцу наподобие лаза в углу.
— А-а… — проблеяла я. — Хорошо.
— Вот и умница. Дальше… Я… проглочу эту дрянь. Смола сразу не убивает, они ничего в отношении меня не заподозрят. На всю деревню тут хватит, чтобы спать день без просыпу.
— О-о… — Волосы на моей голове поднялись и зашевелились.
Брюнет продолжил наставления:
— Леля, не потеряй и не забудь: здесь три горошины тебе, если бежать не удастся. Одна порция — полное обезболивание примерно на шесть часов, горсть — спокойная, тихая смерть.
— А ты? — Меня заело, будто поломанный патефон. — Не хочешь сейчас выпить одну?
— Нет! — решительно отказался эльф. — Если выпью сейчас, завтра сразу не подействует.
— Прости, глупость сказала… а если выпить сейчас… горсть… раз считаешь, что тебя завтра точно съедят? — несмело спросила я.
— Местные падалью не питаются, — горько сказал эльф. — Хитрые, сволочи. Если раньше времени подохну, завтра к ним на стол попадешь ты. — Утешил: — Не волнуйся, у нас все получится. Я возьму в рот эту дрянь, — он задумчиво покатал на ладони шарики, — но проглочу не раньше, нежели дикари станут меня разделывать. Тогда никто ни о чем не догадается. Когда они заснут, ты убежишь…
— Маголичек! Да как же, да что же это… — зарыдала я, порываясь обкапать слезами мужскую рубашку.
Тот вскинул руку, пытаясь остановить бурный потоп:
— Успокойся, Леля. Бывает. И не соли мне спину, и так больно… — Он прилег животом на топчан и вновь повернулся лицом к стене.
Я отошла и завалилась на топчан напротив.
Через час Магриэль впал в забытье, которое перешло в бесконечный тягучий бред. Маголик всю ночь просил прощения, я только не поняла — у кого, имени он по-партизански не называл.
Когда я под утро с перепугу затрясла его за плечо, эльф подкинулся и сразу спросил:
— Уже все? — Достал из кармана свои коричневые катышки и собрался глотать.
