— Тебя слишком много, — призналась я, отчетливо понимая — сейчас придется говорить по душам! Физическое воздействие отпадает, остается только тактика выжженной земли — то есть выматывания и выкобенивания. Авось поймет, какое «сокровище» решил отхватить, да и отстанет.
— Это не причина, — одним махом отмел диэр мои объяснения, стоя столбом и требовательно уставившись мне в лицо.
— Тогда придумай сам, если такой умный, — зло буркнула я, потирая озябшие плечи. В голове занозой свербела мысль — может, слезно попросить за Мыра? Я — вот она, никто меня не крал, целая и невредимая болтаю с золотым тазиком, а тролля сунули в казематы ни за что ни про что. И тут же схватилась за сердце — а вдруг мне ихний князь наобещает чего угодно, а Мыра после моего обращения сразу удавят по-тихому, чтоб от конкурента избавиться?! А чего? Запросто! Какое там правосудие при абсолютной монархии? Шемякин суд, фикция одна.
Не-э, головой Мыра я рисковать не стану. Лучше его своими силами выручать. Надежнее. За что же его посадили на самом деле? Ну не верится мне, что Мырчик с шашкой на лихом коне наскоком брал гарем. Глупость же несусветная. Может, он и тролль, но уж точно не дебил!
А мой визави резко замолчал, словно к чему-то прислушивался, потом оттаял. Уселся в воздухе поудобнее, запустил руку в волосы, откинув голову назад. Еще немного подумал.
— Не могу, потому что совсем тебя не понимаю, — честно признался собеседник, блестя золотыми глазами.
— Ты не одинок, — пробормотала я. — Я сама себя не понимаю. Но это ничего не меняет. НЕТ! — на все вопросы, просьбы и приказы.
— Ты меня не любишь? — тут же извернулся хитрый змей.
— Ну-у ты загнул, — хмыкнула я. — Это только в романах любовь с первого взгляда и до последнего вздоха, загнутые штопором пальцы на ногах, недостаток кислорода и мурашки размером с колорадских жуков табунами. На деле все гораздо прозаичнее, безо всяких ужасов, страстей и обмороков. Симпатия, уважение и как следствие — эротическая составляющая. Наоборот — хотелось бы, но нереально.
— Неужели ты никогда не испытывала безоглядной страсти? — тихо спросил князь. — Я же видел, как ты смотрела на мое тело.
— И что? — удивилась я. — Меня всегда быстро останавливало видение скрюченных пальчиков, капающей из угла рта слюны и безумного взгляда. Как-то очень уж симптомы бешенства напоминает. Того, которое не лечится! Нет уж, если я и пойду на это — то с открытыми глазами и ясным разумом.
Князь воззрился на меня как на диво дивное и ухмыльнулся:
— Твердый расчет? А куда девать влечение?
Как будто я знаю! Я свое не ведаю куда пристроить, а ты мне еще и чужое нахрапом навязываешь. Сам заимел, сам избавляйся!
Меня вообще всегда умилял мужской шовинизм! «Мое! Отдайся! Я тебя возьму!» Кто ж тебе вот так за красивые глаза сразу даст?! Я, понимаешь, себя, драгоценную и любимую, кормила, растила, воспитывала, обеспечивала, годами холила и лелеяла, а тут нарисовался один такой Голохвастов сразу на все готовое и внаглую права предъявляет? Причем о каких-то своих обязанностях, заметьте, — полный молчок. Как бы и не существуют.
«Я подарю тебе звезду, любимая!» — как в мультфильме… и тут же кастрюля, стирка, уборка, дети, уроки, проблемы, а наш астронавт лежит на диване или сидит за компом и прокладывает пути в неведомые дали совместно с друзьями.
И попробуй этот светоч космической мысли за картошкой на рынок послать! Или, не приведи господи, в магазин. Ты ж ему потом по гроб жизни должна останешься! До конца дней не расплатишься. Хотя жареную картошечку он мигом схряпает под звуки стрельбищ, не отвлекаясь и не шибко озаботившись — поела ты или еще голодная… И в грязной рубашке на работу не пойдет — ему чистую и выглаженную подавай!
Так что арбайтен, милая, трудись от зари до зари не покладая рук — ведь я так тебя люблю… почти обожаю! И хочу видеть тебя аккуратной, красивой, не уставшей, яростной тигрицей в постели… ухоженной, чтоб друзья завидовали. В чистом доме с незаплеванным полом. А вторую пару туфелек тебе покупать совсем не обязательно, у тебя одни позапрошлогодние уже есть — хватит.
И цветы ни к чему — все равно потом выкидывать. Лучше я «Дьябло» на досуге прикуплю — гораздо нужнее и для хозяйства полезней.
График твоей работы строй так, как удобно мне.
Дети… ну, дорогая, если ты очень сильно настаиваешь, то на твое усмотрение. Так и быть… Заводи себе ляльку-кукленыша да и играйся себе на здоровье, если тебе скучно. Мне для тебя ничего не жаль. Главное, не забывай — в нашей семье, как почетный гражданин, больше всех ухода и внимания требую я.
И лишний лифчик — ненужная роскошь. Я тебя и такой, без лифчика люблю… пока…
— О чем задумалась? — прервал мои размышления надоеда.
— Об «янь», — ответила я. — Думаю, что янь начинается с последней буквы русского алфавита, но так раздулся, что пытается занять главенствующие позиции в отношениях. Видимо, это от недостатка мощностей.
— Ты о размерах? — смутился диэр.
— Кто о чем! — обвиняюще глянула на него. — А я об этике отношений! Это вы любите размером, а мы, женщины, — все больше душой, а уж потом — чем осталось!
Воцарилось молчание. Он, видимо, думал или измерял, а я уже вволю наразмышлялась о Мыре и о мире и вполне заслуженно отдыхала.
— Значит, не вернешься? — до чего-то дошел в своей гигантской работе мысли пресветлый князь.
— Куда? — не поняла я. — К тебе? Зачем? Чего я у тебя не видела? Все, что меня интересовало, ты уже показал — интриги не будет. И вообще, я не любопытная!
— Так уж и все? — прищурился собеседник. Обвел поднятыми вверх руками небо. — А если я покажу тебе весь мир?
— Во-во, — с удовольствием поддакнула я, по чуть-чуть подкладывая дрова в костер. — Как я и думала. Я тебе покажу… на выбор: весь мир, небо в алмазах, звездочки из глаз, а заканчивается это традиционным показом кухни, а в твоем случае — куда хуже! Гарема. Вот уж точно мечта всей жизни — просидеть ее под замком в элитной тюрьме и шелковом наморднике среди тупых куриц и обнаглевших евнухов! Ой, стражников за дверью забыла! Ай, благодетель, ох, удружил! Чтоб тебе такие мечты на своем горбу претворять!
По-моему, диэр немножко разозлился. У рыжика гневно раздулись ноздри, на скулах загуляли желваки, руки судорожно то сжимались, то разжимались.
Однако какой нервный товарищ! Словно конь породистый. Колючку в круп ткнули — он и понесся, закусив удила.
— Чего ты от меня хочешь? — спросил он напрямую.
— Ничего, — пожала я плечами. — Поверь, ты чисто физически ничего не можешь мне дать из того, что я хочу.
— А что ты хочешь от мужчины вообще? Чего тебе не хватает? — загорелся собеседник.
— Уважения, верности, общности интересов, взаимной симпатии, безопасности, партнерства, возможности доверять, — загибала я пальцы. — Надежности, порядочности, любви… — Остановилась, подняла голову и посмотрела ему в призрачные глаза. — Ты так долго был одиноким, что забыл, как это — быть вдвоем!
