– Но Урусалар же посмел, – усмехнулся Далар.
Лицо Ирато омрачилось.
– Корону нельзя отнять, ее можно получить лишь по доброй воле. Но даже так она будет служить лишь прямым потомкам Тенебариса. Урусалар обманул меня и заманил в ловушку. Впредь этого не случится, я больше никому не стану доверять.
– Моя господара, боюсь, не все помнят об истинной силе короны, – подал голос Кадавер. – Те, кто возвысился благодаря Урусалару, так просто не сдадутся.
– Я разберусь с ними позже. – Ирато посмотрела на меня. – Эрик-Изгой, ты помог мне вернуть трон, принадлежащий мне по праву. Что я могу для тебя сделать?
– Во-первых, было бы неплохо вернуть часть Ключа, которую Кан передал Урусалару, когда приехал в Балтикус. А во-вторых, я бы хотел повидаться и с ним самим. – Я хищно усмехнулся. На этот раз Череп от возмездия не уйдет!
Внезапно дворец потряс мощнейший удар. Все, кто стоял на ногах, повалились на пол, потолок расколола длинная ветвистая трещина, посыпалась каменная крошка и пыль.
– Моя господара, это в зале Хранилища, – поднявшись на ноги, бесстрастно сказал Кадавер.
– Там же часть Ключа! – вскочив с трона, взволнованно воскликнула Ирато. – Быстрее! Туда!
И господара целеустремленно бросилась к выходу из тронного зала. Мы с друзьями и Кадавер с некромагами поспешили за ней.
– Вам лучше остаться здесь! – повернувшись к моим друзьям, быстро проговорила она.
Далар хотел было возразить, но Эль мягко положил ему на плечо руку:
– Мы безоружны, что мы можем поделать против некромагов?
– Я с вами!.. – воскликнула Светлика, но я решительно рявкнул:
– Нет! Останься здесь! – и побежал вдогонку за господарой. – Что случилось? – поравнявшись с ней, с отчаянно колотящимся сердцем спросил я.
– Заложенная в корону магия темной вспышкой оповещает всех о воцарении нового наследника… в данном случае о том, что законный наследник эту корону себе вернул. Из-за заклятия Тенебариса, связавшего жизни всех хуфу с короной, они выступить против меня не осмелятся. Но Кадавер прав – возвысившиеся при Урусаларе макроманты и некроманты так просто не сдадутся, – на бегу пояснила господара. – Нужно подавить сопротивление одним ударом, иначе они попрячутся по щелям и будут мстить исподтишка!
Мы спустились на несколько этажей вниз и наткнулись на группу сторонников Урусалара. Едва завидев нас, они бросились в атаку, выкрикивая имя своего павшего господаря.
Завязалась оживленная перестрелка заклятиями.
– Эрик! Мы справимся сами! Уходи! – закричала мне Ирато. – Найди Кана, пока он не сбежал! Гостевое крыло в том конце дворца!
Меня прошиб холодный пот. А ведь и правда! В чем в чем, а в уме Черепу отказать было нельзя. Этот орк был оксовски хитер, раз сумел придумать и воплотить в жизнь столь сложный и многоходовый план по развязыванию войны и захвату власти. Узнав, что его союзничек проиграл, Кан тут же покинет Балтикус. А я не могу позволить ему уйти от меня и на этот раз!..
Я кивнул Ирато и, покинув поле некромагической битвы, со всех ног помчался в противоположную сторону. Я решительно не знал, где в этом огромном запутанном дворце мог находиться мой отец, но какая-то внутренняя сила подсказывала мне, куда именно нужно свернуть и по какой лестнице подняться…
Я ворвался в короткий широкий коридор, в торце которого виднелась белая двустворчатая дверь, украшенная позолоченным орнаментом. Перед нею замерли двое массивных орков в полном боевом облачении. Шум битвы сюда почти не достигал, и орки стояли, расслабленно опершись на толстые пики. Увидев меня, они выпрямились и воинственно опустили правые руки на висящие на поясах мечи.
Не тратя время на разговоры, я взмахнул фестом и громко воскликнул:
– Дум спиро сперо!
Вырвавшийся из глума черный дым обвил завопивших от ужаса орков за талии и со звоном шмякнул друг об друга. Еще один взмах глумом, и полуоглушенных воинов отбросило на стены. Врезавшись черепушками в камень, они без сознания рухнули на пол.
С гулко колотящимся сердцем я замер перед дверью. Я ЗНАЛ, что Кан там. Не глядя на фест, я разжал кулак, и мой посох исчез в порталисе. На моем пальце все еще было надето кольцо Урусалара, значит, при необходимости я без труда смогу обратиться к некросу и через него. Набрав в грудь побольше воздуха, я решительно распахнул дверь.
Глава 63
Отец и сын
От ненависти до любви один шаг.
Моим глазам открылась роскошная комната. Шкафы с книгами, большой, затянутый темно-зеленым сукном стол у окна, развесистые растения в кадках. В левой стене между двумя шкафами виднелась раскрытая дверь в спальню. Из нее, услышав шум, твердым шагом вышел Кан. Он был одет в точности как при нашей прошлой встрече – простой черный мундир военного покроя и высокие глянцевые сапоги с серебристыми шпорами. Отсутствовал лишь орден первого советника. На боку Черепа небрежно висел короткий меч. Увидев меня, он удивленно замер.
– Ты… – В глазах Кана промелькнуло узнавание. – Я думал, Алия убила тебя! Что ты здесь делаешь?
– Пришел повидаться, папочка! – проглотив внезапно вставший в горле комок, со злой иронией ответил я.
В моей душе клокотал гнев, требовавший немедленного выхода. Я столько лет ждал отмщения, и на этот раз Черепу от меня не уйти!
Кан нахмурился. Я видел по его лицу, так похожему на мое собственное, что он никак не может понять, как какой-то изгой, столь бездарно пытавшийся убить его в Дахароне, сумел попасть на Север, да еще и во дворец господаря.
– Почему ты так называешь меня? – наконец напряженно спросил он. – У меня нет сына-изгоя!
– Проверь свои записи, – все с той же болезненной ухмылочкой ответил я. – Восемнадцать лет назад ты возглавлял анклав орков в Дахароне. Ты изнасиловал мою мать, Мэйу, и родился я! Я поклялся, что убью тебя, Кан, за то, что из-за тебя вынужден был влачить жалкую жизнь изгоя!..
Лицо Черепа переменилось, и я осекся.
– Мэйа – твоя мать?.. – едва слышно прошептала он, и его глаза изумленно расширились.
– Да! – отрывисто выкрикнул я. – Вспомнил наконец?
Кан молча подошел к письменному столу и вытащил из верхнего ящика небольшой, покрытый искусной резьбой ларец.
– Я всегда вожу их с собой, – протянув мне ларец, бесстрастно проговорил орк.
Я механически взял коробочку из его рук. В моей душе все еще бурлил гнев, но странное поведение Черепа не давало ему вылиться в последний удар, который должен был оборвать жизнь ненавистного орка. Разрываемый противоречивыми чувствами, я распахнул ларец. В нем лежала стопка пожелтевших листов, исписанных знакомым аккуратным круглым почерком. Я вздрогнул. Это был почерк моей матери!..
С отчаянно колотящимся сердцем я взял в руки верхний лист и, развернув его, быстро пробежался по нему глазами. Одновременно вновь зазвучал голос Кана:
