– Что ей для этого надо?
– Прикончить меня.
– Ну, допустим, прикончить тебя сама она не сможет, иначе давно попыталась бы это сделать. Идеальный вариант – если ты погибнешь… сама собой. Она истеричка и дура, но – не идиотка. Она, возможно, даже знает, что ты – фараон. Что ей еще нужно?
– Выйти замуж за Птолемея. Кажется, она хочет этого не только из-за власти.
Цезарь удовлетворенно кивнул.
– Что она станет делать для этого?
– Помогать Птолемею. Но как?
– Что бы ты делала на ее месте, попади тебе в руки какая-то ценная информация?
– Постаралась бы передать ее как можно быстрее. Но какая ценная инфо… Погоди, за ней же следят.
– Да, это было непросто, – самодовольно улыбнулся Цезарь. – Но чем сложнее задача, тем интереснее ее решать. Многоходовки, дорогая моя, многоходовки – единственный способ борьбы с политическими противниками. Ведь многие не видят или не желают видеть дальше собственного носа.
– Ты…
– Постарался, чтобы ей попала в руки информация, которую она сочтет чрезвычайно важной. И что самое главное, которую сочтет важной ваш общий брат. Мне нужно, чтобы он на время отвел свои основные силы, и он сделает это. А я нанесу удар. А потом нанесу второй, и с этим идиотизмом будет покончено.
Как и ожидалось, план Цезаря сработал. Арсиноя даже не доверила послание никому – тайком покинула дворец (разумеется, ей в этот раз никто не препятствовал, но это почему-то не насторожило царевну; «Я же говорил – она глупа», – прокомментировал Цезарь).
Юлий повел армию сам.
Римские легионы должны были ударить с одной стороны, с другой – армия Митридата Пергамского. Также Цезарь заключил договор о взаимопомощи с евреями, живущими в районе дельты Нила. Земля Ониаса, как назывался анклав, являлась автономным образованием, но поддерживала тесную связь с еврейским населением Александрии. Митридат, опираясь на помощь евреев, ударил до подхода легионов Цезаря и одержал победу.
Подошедшие римляне нанесли удар с ходу; войска юного царя в буквальном смысле попали в котел.
Незначительные остатки армии Птолемея укрылись в небольшой крепостце; однако то ли все военачальники, которые хоть что-то соображали, погибли, то ли Птолемей все-таки решил настоять на своем, и с наступлением утра войска царя пошли в наступление, оставив позади себя пустую крепость.
Разумеется, Цезарь не мог не воспользоваться таким шансом: крепость была взята совершившими обходной маневр римлянами, и в течение часа от войск Птолемея не осталось практически ничего.
Жалкие остатки грузились на баржи, привезшие их сюда, к месту гибели армии. Грузились как попало: ни о каком порядке не шло даже речи. Все стремились погрузиться в баржу, которая отчаливала самой первой. Разумеется, баржа не выдержала такого груза и перевернулась. Многие из воинов не умели плавать, не спасся почти никто. В результате в живых остались лишь те, кто предпочел гибель от меча позорной гибели в воде и сдался на милость легионеров. Им повезло: Цезарь никогда не казнил пленников.
В числе выживших оказалась и Арсиноя. Мокрая (непонятно почему, поскольку была на барже и в воде соответственно не побывала), всклокоченная, с безумным взглядом, она размахивала кинжальчиком, годящимся только для разрезания фруктов, и сыпала проклятиями.
Цезарь усмехнулся. А он еще не хотел учить таким словам Клеопатру!
– Децим, окороти эту девицу и приведи ее в мой шатер.
Арсиное он сказал:
– Шанс изменить свою судьбу дается далеко не каждому, царевна. Тебе он выпадал несколько раз, и все ты бездарно растратила. Ты несдержанна, воинственна, истерична и глупа, Египту повезло, что ты не сумела добраться до власти. Теперь ты отправишься в Рим. Тебя приведут в порядок, поскольку сейчас ты больше похожа на умалишенную, и ты будешь участвовать в моем триумфе.
– А потом меня казнят? – стуча зубами, поинтересовалась Арсиноя.
Цезарь пожал плечами.
– Еще и необразованная. Уведи ее, Децим, я слишком устал для такого зрелища.
Глава 17
– Твой брат погиб.
Клеопатра кивнула. Она не почувствовала ничего. Думала, что ощутит радость, но ее не было, как и ненависти к брату. Впрочем, как и горечи – как будто услышала о совершенно незнакомом человеке. Единственное, что ее интересовало – что Цезарь вернулся живой и что самочувствие его значительно улучшилось. Война пошла ему на пользу.
Куда сильнее она горевала об утрате книг в частично сгоревшей Александрийской библиотеке. Впрочем, Цезарь пообещал, что библиотека получит новые книги, он лично проследит за тем, чтобы с книг, имеющихся у него дома и дома у некоторых из его родственников и друзей, сняли копии и прислали сюда.
– Да, но мы не знаем точно, что именно сгорело.
– Почему? – удивился Цезарь. – Что, никакие записи не велись?
– Видишь ли, официального хранителя библиотеки не было, а философы, они…
– Натуры творческие и не могут заниматься такой нудной работой, как регистрация книг, верно? Ну, что же, тогда я могу посоветовать тебе только одно: если какие-то книги не будут восстановлены, считай, что их тут и не было. Все равно ты и твои философы не знаете, что они были.
– А если какие-то книги сохранились, а нам пришлют еще копии?
– А в чем проблема-то? – удивился Цезарь. – Значит, какая-то книга будет в двух экземплярах.
Клеопатра притихла. Она не могла представить себе, что каких-то книг в одном месте может быть две!
– Надо бы и в Риме завести такие библиотеки, – задумчиво сказал Цезарь и сразу же, без всякого перехода, добавил: – Хорошо, что у тебя есть младший брат.
Она не поняла. При чем тут маленький Птолемей-младший? Поможет заглушить тоску по погибшему брату? Так ее нет, этой тоски. Тоску по книгам?
– В ближайшее время надо будет устроить ваше бракосочетание. И чем быстрее мы это сделаем, тем лучше.
Она отшатнулась, словно ее ударили. Замуж за брата. Ну да, у нее был муж Птолемей – и будет муж Птолемей, только вместо тринадцатого – четырнадцатый, вместо Птолемея Диониса – Птолемей Неотерос. А она так рассчитывала…
Дура. Ведь ты знала – у Юлия есть жена. И если он не развелся с ней до сих пор – какие были основания считать, что он сделает это ради тебя?
Сердце болело, как будто туда воткнули нож. Да еще и повернули. Но сохранить спокойствие ей все-таки удалось.
– Да, ты прав. Надо будет устроить это поскорее. Тогда у нас останется только одна серьезная проблема.
Цезарь несколько мгновений пристально глядел на нее. Знать бы, что за мысли скрываются за этим выпуклым лбом? Какие слова сейчас хотели бы произнести эти твердые губы? Ему… все равно? Он руководствуется «высшей необходимостью» или просто не хочет ничего менять в своей жизни? Ведь ему уже пятьдесят с лишним… И ведь ему даже не нужно разводиться! Почему же он не хочет связать свою судьбу с ней перед лицом богов?
