66
Ферма Ивона
Фердинанд стучит в дверь Мирей. Он привез двух Лю домой после выходных. Но открывает не она, а Ален, сын Ивона. Дети бросаются ему на шею. Фердинанд удивлен, увидев его здесь, треплет за щеку, говорит, что тот здорово вырос по сравнению с последним разом, хлопает по спине. Молодой человек смущенно предлагает ему зайти. Они с папой как раз выпивают по аперитиву, присоединяйтесь. Очень кстати, Фердинанд как раз собирался к нему заглянуть и кое о чем спросить. Вот они заодно и поговорят. Но он и начать не успевает, как Ивон с ходу принимается выкладывать ему свой собственный план. Берет его в свидетели, говоря о сыне. Паренек решил выбрать другую дорогу, не отцовскую. Что ж, такова жизнь. Ладно, он стал булочником. В конце концов, логика в этом есть: отец растит зерно, сын делает из него хлеб. Вот только в одиночку он уже не тянет. Бедренные кости ни к черту, придется и ему в скором времени ложиться под нож. Фердинанд, как специалист, успокаивает: ничего страшного в этой операции нет. Он лично со своим протезом заскакал, как кролик, уже через несколько недель. Будешь как новенький, мужик. Ладно, Ивон говорит, что, пока он может влезать на трактор, дело терпит. Но все равно он решил: пора на покой. Ну, не сразу, не сразу. Через годик-два. А пока он хочет взять подручного себе в помощь. Если заодно это поможет пацану сесть в седло, тем лучше. К тому же, если все пойдет как надо, он мог бы передать ему ферму и земли, когда удалится от дел, и все будут довольны. Фердинанд ошеломлен. Заговаривает о Киме, очень милом пареньке, и таком трудолюбивом. Ивон перебивает его. Знаком он с ним, и как раз о нем и думает, само собой. Но тот же хочет заниматься всякими биоштучками! Ну да, и совершенно прав, за ними будущее. Удивление Фердинанда растет. Ивон признается, что не чувствует в себе куража заняться чем-то совершенно новым, но это еще не причина вставлять палки в колеса юнцам! Фердинанд начинает подумывать, уж не шутит ли он, папаша Ивон. А выпил вроде не больше обычного. И вполне серьезен. Сын кивает, подтверждая. Мирей, сидя рядом с ним, тоже. А он-то, который собирался попросить – в качестве одолжения, что ли, – отдать одно из полей в аренду, чтобы Ким мог его засеять, он просто обалдел. То, что папаша Ивон собирался предложить малышу, было круче некуда… Ну дела.
67
Субботний вечер, полная луна
Сидя бок о бок на скамейке, Фердинанд и Марселина считают звезды. Вернее, пытаются. Ну разумеется, это же невозможно, их слишком много! Воздух довольно прохладный, и Марселина придвигается поближе. Он закрывает глаза, охваченный восторгом и в то же время робостью. Четверть часа спустя она склоняет голову к его плечу, легонько опирается на него. Такое в первый раз. Он вздрагивает. Она тоже. Они больше не шевелятся, едва дыша. Но на этом все и кончается. Потому что Ким в одних трусах рывком распахивает дверь – они оба подскакивают – и бежит к ним, совершенно потеряв голову.
– Мюриэль заперлась в ванной, я думаю, ей плохо, вот уже час, как она плачет!
Они кидаются за ним.
Марселина говорит через дверь:
– Что случилось, Мюриэль? Тебе плохо?
– Мне больно…
– Открой дверь.
– Я не могу…
– Постарайся, пожалуйста.
– Я не могу шевельнуться, очень спина болит…
Просунув лезвие ножа в дверную раму, Ким умудряется приподнять крючок и толкает дверь. Мюриэль лежит в душевой кабине. Марселина приседает рядом, обнимает ее, укачивает, спрашивает, где больно. Дрожащая Мюриэль хватает ее руку и кладет себе на живот. Он твердый как камень. Марселина на мгновение отшатывается. Мюриэль впадает в панику.
– Я умру, да?
– Нет, конечно же нет. Но я не понимаю… Почему ты раньше не сказала?
– Сказала что, Марселина? Сказала что?
Новая судорога вырывает у нее долгий стон, он поднимается, поднимается, усиливается, превращаясь в крик. Марселина крепко сжимает ее в объятиях. Не бойся, лапонька моя, самая красивая… все будет хорошо… сейчас вызовем акушерку или врача, они помогут… Мюриэль в оторопи оборачивается к ней. Ее взгляд отражает полное недоумение. И Марселина понимает, что та сама только в эту секунду осознала, что именно с ней происходит. Она гладит ее лицо… Бедная моя малышка… Идет за Фердинандом и Кимом, те помогают дотащить Мюриэль до спальни, она устраивает ее на постели, подкладывает под спину подушки, выходит, велит мужчинам найти кого-нибудь, врача или повитуху, скорее! У тех такой вид, словно они не понимают, о чем она говорит. Марселина умоляет их поторопиться, это очень срочно. Встревоженные Ким и Фердинанд отправляются в другое крыло дома к телефону. На полдороге Ким вспоминает, что… тетка Сюзанны акушерка! Он бегом бросается в свою комнату за мобильником. Сейчас час ночи.
Марселина гладит голову Мюриэль, тихонько говорит ей на ушко: Все хорошо, девочка моя… не бойся… Ким уже позвонил, акушерка сейчас будет… Но к этому времени Мюриэль мучается уже несколько часов, это слишком долго, ей хочется, чтобы все прекратилось немедленно. Сейчас же. Она так накричалась, что не в силах вымолвить ни слова, может только мотать головой из стороны в сторону – единственное, что ей еще удается выразить. Нет. Нет. Нет.
А время идет. Схватки следуют одна за другой. И неустанно опустошают ее. Вот еще одна, более мучительная, чем другие. Она вырывает ей внутренности. Показывается головка ребенка. Марселина знает, что больше ждать нельзя. Мюриэль, малышка моя… поможем ему выйти… слушай меня… я скажу тебе, когда тужиться, ладно?.. вот хорошо, вдохни… а теперь давай тужься… да… да… да… хорошо… еще разок… тужься… еще… еще… еще… уже почти получилось… еще, сильнее… вот, головка вышла… самое трудное ты уже сделала… последний раз… ну вот, он здесь, у тебя получилось… добро пожаловать, ангелок… Мюриэль, это девочка… Марселина взволнована, она укрывает младенца простыней, чтобы он не замерз, наклоняется, чтобы положить его в руки Мюриэль, но та отворачивается. Она не хочет ни смотреть, ни трогать. Марселина готова заплакать, но сдерживается.
Два часа ночи. Ги и Ким дежурят по обе стороны дороги, перед самой развилкой. У каждого в руке карманный фонарик. Приближается машина акушерки, они начинают размахивать руками, указывая, куда свернуть, чтобы подъехать к дому. Во дворе наступает черед Фердинанда, он открывает дверь, ведет ее в дом. Она весела, движения ее быстрые и точные. Марселина испытывает облегчение. Мари объясняет, что приехала так быстро, как только смогла, но, когда прозвучал звонок, она была еще в родовой. Младенцы часто появляются на свет ночью в полнолуние. И еще в конце недели, да, вот так! Она осматривает ребенка, перерезает пуповину и перевязывает ее, занимается Мюриэль, проверяет, все ли вышло, расспрашивает, как все происходило, поздравляет всех с отличной работой. Но понимает, что не все так гладко: Мюриэль не смотрит на младенца, даже когда он начинает плакать. Тогда Марселина подходит, гладит руку Мюриэль, склоняется к ее уху и шепотом спрашивает, хочет ли та сама рассказать, как все случилось, или предпочитает, чтобы сначала рассказала она. Мюриэль предпочитает второе. Обе женщины выходят из комнаты, унося ребенка. Мюриэль отворачивает голову к стене и тихо плачет.
