И почему, черт возьми, произошел этот сбой?
Алексу страшно не хочется вступать на территорию, по границам которой натянуты тросы с написанными от руки и второпях плакатами с призывами о помощи. На первый взгляд выглядит она неплохо, но слишком уж безлюдна. Да, Алекс нашел кое-какие вещи, но вещи не умеют говорить. Хотя… Вынув из кармана айфон Кьяры, он попытался открыть записную книжку или хотя бы список последних вызовов (самым последним был его собственный звонок), но ничего не получилось. Телефон запаролен, и ломать голову над паролем у Алекса нет желания. Но так уж и быть, он совершит одну попытку. Максимум — две…
Год рождения Кьяры не сработал, как и года рождения родителей. Об Алексе и говорить нечего, он занимает слишком незначительное место в жизни сестры, чтобы посвящать ему охранительную комбинацию цифр на собственном телефоне. Случайный набор типа «1111» или «0987»? Нет. Что-то сакральное, на манер даты начала войны Алой и Белой розы? Алекс не помнит даже века, когда случилась война с таким поэтическим названием. Но нужно знать Кьяру — для пароля она наверняка выбрала что-то важное.
Значимое.
Проклятье, Алекс зеркально отражается в Кьяре, оттого и знает о ее жизни не больше, чем она о его собственной. Она даже не сочла нужным сообщить брату, что встречается с Лео. При желании Алекс мог бы ткнуть ее носом в «праздношатающегося идиота» — именно так Кьяра обозвала красавчика в одном из своих писем. Справедливости ради, это было старое письмо, очень старое. Написанное еще до того, как Кьяра влюбилась. Но что помешало ей посмеяться вместе с Алексом над своими преждевременными оценками? Сообщить постфактум, что она была неправа? Нет же, Кьяра предпочла глупую игру в конспирологию!..
Алекс готов простить сестре и это, при условии, что она появится в самое ближайшее время и объяснит происходящее.
Потрескивание в камине убаюкивает Алекса, глаза слипаются, хотя он уговаривает себя не спать. Ему нужно подняться и продолжить осмотр дома, вот будет смеху, если он обнаружит Кьяру и Лео на втором этаже, в одной из спален! Вполне вероятно, что они отправились на боковую до того, как произошли неприятности с теплом и электричеством. Отправились, не забыв послать сигнал о помощи в эфир. Адресованный только Алексу и — никому больше. Что понятно и единственно верно, если имел место розыгрыш.
Кажется, он все-таки задремал, вернее, провалился в черноту. Закрыл глаза и вроде бы тут же открыл их, но обнаружил, что ноги затекли, и поленья в камине подернулись серой пылью. Вытащив из кармана телефон, Алекс мельком взглянул на дисплей: четыре часа сорок минут, ого! Он проспал не меньше часа, а то и все полтора, — сказались-таки долгий путь к «Левиафану» и общая усталость. Но за то время, что Алекс был выключен из действительности, никаких существенных перемен не произошло. В зале по-прежнему темно и тихо, бутылка из-под виски валяется у кресла, среди мандариновых ошметок. Рассвет начнется не раньше, чем через два часа, но чем занять себя до наступления дня?
Осмотр дома.
Он собирался осмотреть дом и вытащить из постели Лео и Кьяру, если они действительно там.
Алекс растер ладонями лицо, прогоняя остатки сна, поднялся на ноги и двинулся в сторону лестницы. Справа от нее находится маленькая кухня, слева — кладовка, куда в прошлый раз попасть не удалось. И еще…
Арсенал!
Как он мог забыть о высоком железном сейфе в нише, рядом с кладовкой? Замка на нем нет, а содержимое способно придать Алексу уверенности. Винчестер, охотничье ружье, ножи, ракетница — они могут придать уверенности кому угодно, особенно ножи и винчестер. Правда, Алекс держал в руках ружье лишь однажды, на летней ярмарке в Тренто, где работал тир. Но загнать патроны в ствол он всяко сумеет, вечерние просмотры «Комиссара Рекса» многому его научили.
Очередная волна страха накатила на Алекса, когда он приблизился к коридорчику с лестницей, двумя дверями и нишей. Шкаф был распахнут настежь и восхитительно пуст. Слабый свет фонарика выхватывал из мрака полки, крючки и держатели, на которых когда-то крепились ножи. Ни одного ножа Алекс не заметил, винчестер, охотничье ружье и патроны из коробок тоже исчезли. Слабым утешением могла бы послужить ракетница (только она оказалась в зоне досягаемости Алекса), но заряда в стволе не оказалось. Холодеющими пальцами Алекс перетряхнул коробки и ничего, похожего на заряд, не нашел. А ведь он прекрасно знает, как выглядят патроны к подобной модели, дома у Джан-Франко и Ольги хранится похожая, и хранятся патроны к ней: они намного шире обычных по диаметру, и их капсюли имеют разные цвета.
Красный, желтый, зеленый.
Как-то раз Алекс и Джан-Франко, будучи за городом, на пикнике в честь дня рождения их с Ольгой покойного отца, стреляли из ракетницы. После каждого выстрела небо освещалось красным, желтым или зеленым сполохом — в зависимости от цвета капсюля; Ольга прикрывала ладонями маленькие уши и недовольно морщилась, а Джан-Франко смеялся и орал что-то бессвязное с таким воодушевлением, что его кадык готов был немедленно прорвать кожу, выскочить вон и яблоком покатиться вниз, в ущелье, под сень сосен.
В тот вечер на Джан-Франко была рубашка, подаренная Алексом: белая с синим, вышитый маленький якорь на нагрудном кармане — аллюзии на морскую тему, которая так близка владельцу «Левиафана» Лео. Джан-Франко равнодушен к якорям и морским аллюзиям, но рубашка ему понравилась — она дорогая. А бармен — известный в К. франт, и почему только Алекс думает о рубашке Джан-Франко, о кадыке Джан-Франко, о пикнике с Джан-Франко?
Чтобы не думать о пустом арсенале.
Он все же прихватил с собой ракетницу. Пользы от нее никакой, но тяжелая рукоять в ладони странным образом успокаивает. Еще более странным выглядит тот факт, что кто-то забрал патроны от ракетницы, а саму ракетницу оставил. Объяснение может быть только одно: патроны брались в спешке, для винчестера и охотничьего ружья, и некогда было сортировать их по калибру.
Алекс почувствовал, что глаза заливает пот, а дверной проем кухни покачивается — так, как будто случилось маленькое землетрясение. Что делают умные люди, зафиксировав в сознании пусть и не опасные подземные толчки? Правильно — выскакивают на открытое пространство, не дожидаясь последующих толчков — более мощных, способных превратить любое здание в руины. Самое время поступить так же: выбраться на плато, спуститься вниз… и… И оставить здесь Кьяру? Это исключено, потому и нужно двигаться дальше.
Но не вниз, а вверх.
Тем более что подземные толчки идут не извне — изнутри, Алекса трясет от страха, он вот-вот прорвется и зальет все магмой. Но не ярко-красной, не оранжевой, под цвет мандариновых корок. У магмы Алексова страха совсем другой цвет — болотный, и запах соответствующий — запах рвотных масс. Так было в детстве: когда Алекс сильно пугался чего-то, его рвало. Однажды он проснулся ночью и увидел странную черную фигуру в дальнем конце комнаты. От ужаса он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, но рот существовал в автономном режиме. Алекса вырвало, и рвота сопровождалась громкими хлюпающими звуками. Они-то и разбудили Кьяру, которая спит довольно чутко… Вот черт, если бы Кьяра находилась в доме, спала бы в доме, пусть и наверху, она бы давно проснулась. Ведь Алекс перемещается по залу вовсе не бесшумно, и он уронил бутылку, грохот стоял тот еще!..
