Но главное — свет.
В его ожидании он даже выключил фонарик, продолжая бежать в темноте, которая больше не казалась кромешной. Впереди замаячило серое пятно: минуту или две оно не приближалось, не отдалялось и не меняло своих очертаний. И Алексу даже почудилось, что он находится на гигантской беговой дорожке, а он терпеть не может беговых дорожек! Фитнес-фанат Джан-Франко пытался как-то завлечь Алекса в тренажерный зал — ничего из этого не вышло. Беговые дорожки угнетают Алекса своей бессмысленностью. Это — всего лишь иллюзия движения, и иллюзия жизни, как движения. Сколько бы ты ни мял пятками подвижную резину, пейзаж вокруг не изменится, перед тобой так и будут маячить крепкие потные ягодицы Джан-Франко. Или какого-нибудь другого адепта тренажеров, биологически активных добавок и низкокалорийной пищи. Всего того, о чем Алекс предпочитает не думать и от чего старается увильнуть при первой возможности.
Нет, это все же не беговая дорожка!
Сопротивление штрека сломлено, дурная бесконечность вот-вот закончится, а серое пятно растет на глазах. Оно светлеет по краям, приобретая молочно-белый цвет первого осеннего тумана, и в то же время в самой его середине концентрируется тьма. Эта тьма не нравится Алексу, он устал блуждать в ней, устал думать, что по неведению мог пройти мимо чего-то важного.
Но мимо этого сгустка тумана проскочить не удастся.
…Все разрешилось через минуту или того меньше. Туман исчез так же внезапно, как и появился. Перед Алексом возникло круглое отверстие, напоминающее вход в вертикальную шахту, и свет шел из него. Он был рассеянным, сумеречным — но все же был! А то, что Алекс принял за темное пятно внутри, оказалось большим железным вентилятором: именно он преграждал путь к шахте. Но не молодому человеку — кому-то другому. Кто-то побывал здесь до него и успел отсоединить вентилятор от небольшой металлической конструкции, на которой тот держался. Хотя «отсоединить» — сказано слишком мягко: его просто выломали из гнезда (рядом валялся довольно внушительный кусок трубы со множеством царапин). Царапины показались Алексу совсем свежими, и, кроме трубы, он обнаружил пару досок. Их концы были изрублены и превращены в щепы, но не это взволновало юношу, а бурые, похожие на кровь, пятна на одной из досок.
Прежде чем войти в мутный свет, Алекс присел на корточки и внимательно осмотрел лопасти вентилятора. Он и сам не знал, что ищет, — может быть, продолжение истории с бурыми пятнами. Или ее окончание. Но ничего ужасного на лопастях не обнаружилось, разве что некоторые из них были сильно погнуты. Ощущение такое, что в работающий механизм засунули то, что оказалось под рукой, лишь бы заставить его остановиться. Труба с царапинами и измочаленные доски косвенно свидетельствуют о подобном развитии событий. Но… чертов вентилятор (или то, что Алекс принял за вентилятор) не может работать. Не должен! Света в «Левиафане» нет уже много часов!
Следовательно, этот идиотский агрегат работает от какого-то другого источника питания, не связанного напрямую с домом на вершине. С чем тогда он связан? Тянуть проводку из К. или хотя бы с ближайших лесопилок никто не стал бы — слишком далеко, слишком затратно. Остается маленький генератор на плато, он приводит в движение лебедку, которая служит грузовым лифтом. Вот только лебедка была выведена из строя еще до того, как Алекс поднялся в «Левиафан», и все попытки запустить ее оказались безуспешными.
Выходит, что кто-то попытался проскочить здесь, когда механизм далеко внизу был еще исправен. И целью этого кого-то было глубокое узкое ущелье, соединяющее вершину и плато; это — самый короткий путь не только наверх, но и вниз. Это — самый короткий путь к спасению.
Несмотря на то, что он находится у самого истока пути, Алекс не испытывает никакой радости. Скорее — недоумение. Он блуждал по штрекам довольно долго, никак не меньше получаса. А путь от стоянки к импровизированному лифту в скалах едва ли занимает больше минуты, несоответствие слишком явное. И слишком неудобно тащить поклажу к дому через весь тоннель. Тем более что по пути Алекс не встретил ни одной тележки, ни в одном из рукавов. Изредка приезжая в К., Лео забивал покупками всю машину. Для того чтобы перенести их в дом, просто держа в руках, одной ходки маловато. Даже если «Левиафан» находится не в получасе ходьбы отсюда, а намного ближе (чувство времени уже не раз подводило Алекса) — все равно… Все выглядит неправильно. Нерационально. И зачем было Лео так усложнять жизнь?
Он усложнил ее, поселившись здесь. «Левиафан» и пристегнутый к нему калека-брат — и есть главное неудобство. Все остальное — производные.
Алекс наконец отлип от раскуроченного вентилятора и зашел к нему в тыл: от агрегата тянулись два толстых кабеля, исчезавшие в колодце диаметром около полутора метров. Юноша попытался представить себе грузовой лифт: кажется, его платформа была значительно шире. И кроме того, здесь не было никакого устройства, приводящего клеть в движение. А оно должно быть, обязано, иначе лифт не сдвинется с места!
Если это не лифтовая шахта, что тогда?
В задумчивости Алекс попеременно подергал кабели, и ему удалось даже выбрать полметра каждого из них. Но затем дело застопорилось, одно из двух: либо кабели хорошо укреплены, а свободный провис возник за счет сломанного и вырванного из гнезда вентилятора. Либо что-то удерживает их, какое-то препятствие. Эээ… Лучше он будет думать о том, что кабели укреплены. Беглое знакомство с колодцем тоже не дало никаких особенных результатов: кабели уходили куда-то вниз, по совершенно отвесной, хотя и неровной стене. Фонариком удалось пробить лишь первые тридцать метров колодца, — насколько хватило луча, — и все эти тридцать метров были совершенно безжизненны. Алекс швырнул в колодец доску и принялся ждать. Одного звука, пусть и приглушенного, было бы достаточно, чтобы составить хотя бы приблизительное мнение о глубине колодца.
Все напрасно — звука не последовало, как будто доску поглотило безвоздушное пространство. Примерно так же ощущал себя Алекс: астронавтом на краю вселенной, у разверзшейся пасти черной дыры. Он и до сих пор чувствовал себя одиноко в кромешной тьме. Но теперь одиночество стало тотальным.
Оставалась еще металлическая труба — быть может, с ней Алексу повезет?
На этот раз он будет умнее и бросит металлический обрубок не в середину; он постарается, чтобы труба прошла по касательной, задевая стены.
«Вжик-вжик» — раздалось из пасти колодца. Это труба исправно чиркнула по стенкам, Алекс насчитал ровно шесть таких «вжиков». А потом снова наступила тишина, но ведь не может же он быть бездонным, этот чертов колодец?..
Так и не дождавшись последнего привета от железки, молодой человек отступил от края и бросил взгляд на кабели. Рискнуть и попытаться спуститься по ним вниз? Слишком опасно, он не сможет удержать их в руках, недостаточно сильных даже для того, чтобы пять раз подтянуться на перекладине. И никто не смог бы без специального снаряжения: оно имеется в центре скалолазания герра Людтке, но центр находится на другом конце вселенной.
Что ж, о колодце придется забыть. И поискать другие пути к спасению: те, на которых гуляет ветер (враг самодельных зажигалок и друг Алекса); те, на которых блуждает рассеянный свет. Ведь Алекс видел свет — как он мог забыть об этом? Свет ждал его в нише с колодцем, а потом куда-то исчез. Растворился в тумане и вместе с туманом. Правда, тьму, что пришла ему на смену, уже не назовешь кромешной. Без всякого фонарика Алекс видит очертания собственной руки и носки ботинок видит тоже — пусть и слабо, нечетко. Он видит искореженные лопасти вентилятора, а тот, кто вывел его из строя, уж точно был не глупее Алекса. И не стал бы вот так, с ходу, бросаться в колодец, не просчитав последствий. Путь вниз заказан, остается лишь двинуться вперед или вернуться назад. Но впереди — скальный тупик, справа и слева — тоже, неужели таинственный кто-то вернулся в «Левиафан»? Неужели и Алексу придется повторить тот же путь и вернуться к закрытой двери в подвале?
