Фредрика надеялась, что Алекс и его коллеги будут достаточно осторожны в доме Карима. Стоит соседям прознать, что полиция приезжала с обыском в квартиру Сасси, как тут же их подозрения станут достоянием общественности и журналистов, а это сильно усложнит работу. Правда, до сих пор не обнародован номер злополучного рейса, но, как утверждают те же газетчики, вариантов здесь не так много.
В таком расследовании она участвовала впервые. При мысли о захваченном самолете и пассажирах-заложниках Фредрику охватывал панический страх, с которым она боролась, пытаясь сосредоточиться на той или иной проблеме. Особенность дела состояла в том, что оно будто бы складывалось из ряда сомнительных случайностей. Было ли совпадением, что именно Карим Сасси оказался за штурвалом самолета, взявшего курс на Нью-Йорк через день после того, как Захария Келифи заключили под стражу? А может, Сасси просил назначить на этот рейс именно его?
Фредрика спросила Эден, говорили ли об этом с работодателем Карима?
— В САЛ ответили, что рейс пятьсот семьдесят три стоял в летном расписании Карима. Он знал о нем по меньшей мере за два месяца, — сказала Эден.
— То есть он ни с кем не менялся.
— Похоже, что так, — кивнула Эден. — Остается предположить, что он давным-давно спланировал все это.
— Но это невозможно, — возразила Фредрика. — Решение по делу Захарии Келифи вынесли за день до того.
— Все верно. Однако заседание Верховного суда состоялось в начале августа, а дальнейшие события можно было предвидеть. На обвинительный приговор Келифи террористы ответили бы точно такими же действиями. Теперь уже ясно, что поведение правительства не имело для них решающего значения.
Фредрика погрузилась в размышления. С одной стороны, это преступление было продумано до мелочей, с другой — слишком много в нем казалось оставленным на волю случая.
— Как это выглядит в газетах? — поинтересовалась Эден.
Фредрика поморщилась:
— Мы должны как можно скорей объявить номер рейса.
— Понимаю…
— В новостных статьях нет недостатка в деталях. — Фредрика вздохнула. — Они сообщили нечто большее, чем просто номер рейса и время вылета. Утечка полная. Изложены требования террористов, газетчики пишут о листке бумаги, приклеенном скотчем к стене в туалете салона первого класса…
— Что вы сказали? — перебила ее Эден.
— Я сказала, что подробностей в журналистских материалах и без того достаточно, — рассеянно повторила Фредрика.
— Нет, про бумагу, которая приклеена к стене.
Фредрика кивнула.
— Вы не понимаете? — Эден округлила глаза. — о приклеенной скотчем бумаге. А вы?
Фредрика разинула рот. Только сейчас она поняла, что означают ее слова.
— И я, — ответила она Эден.
— Идемте за мной!
Эден вскочила. Она неслась по офисному залу как метеор.
— Где вы это прочитали?
— Писали в нескольких газетах.
Отыскав Себастьяна, Эден обо всем ему рассказала. Он также до сих пор ничего не слышал о том, что листок был приклеен скотчем.
— Но какая из газет написала об этом первой? — волновалась Эден.
— Никакая, — ответил Себастьян. — Полагаю, источник информации для всех них — новостное агентство ТТ.
— Я позвоню в САЛ и спрошу, знали ли они об этой детали раньше.
Эден исчезла с телефоном в руке. Фредрика осталась с Себастьяном. На мониторе мелькали страницы разных газет.
— Везде одно и то же, — бурчал Себастьян. — Черт знает что!
Когда Эден появилась снова, по ее лицу было видно, что новости из САЛ неутешительные.
— В контрольно-диспетчерском пункте удивлены не меньше нашего, — сообщила она. — Они связались с экипажем, и все подтвердилось. Бортпроводница нашла записку приклеенной скотчем к стене. Но до сих пор Карим не упоминал об этом.
Все замолчали. Выходило, что единственный, кроме стюардессы, человек, который с самого начала знал, что записка приклеена к стене скотчем, находится на борту.
— Итак, сливший информацию не имеет никакого отношения ни к полиции, ни к правительству, ни к Арланде, — подытожила Эден.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что кто-то позвонил с самолета и проинформировал ТТ? — спросил Себастьян. — Такого не может быть.
— Давайте рассуждать, — предложила Эден. — Этот информатор находился либо в воздухе, либо на земле. В последнем случае его осведомленность можно объяснить либо тем, что он контактирует с кем-то на борту «боинга», либо тем, что этот план был известен ему с самого начала.
28
14:45
Тысяча правил и ограничений сразу оказались неважными. Например, превышение скорости. Мчась из СЭПО в Сольну, Алекс не помнил, когда последний раз ездил так быстро.
Сколько обысков он провел в своей жизни? Сотню? Алекс давно потерял им счет. Одно он знал наверняка: их ждет неприятная работа — ворваться в дом к незнакомому человеку и перевернуть там все вверх дном. Он уже связался с той женщиной, с которой беседовал возле дома Сасси, и взял у нее ключи. А потом позвонил жене Карима и обо всем ей рассказал, чтобы, вернувшись в свою квартиру, она не подумала, что там побывали взломщики.
Алекс и четверо полицейских из Сольны быстро прошлись по комнатам. Шкафы и бюро, письменный стол и кухня. Все имеющиеся в квартире компьютеры отправили криминалистам на Кунгсхольмен. Алекс действовал уверенно и профессионально. Он не смог бы сказать, что именно ищет, но безошибочно узнал бы интересующую его вещь.
Алекс тщательно осмотрел спальню супругов Сасси. Ничего достойного внимания ни в кровати, ни в гардеробах. Он сорвал покрывало, заглянул под простыню и матрас. С нижнего этажа позвонил один из сотрудников СЭПО:
— Ну что, есть что-нибудь?
— Нет, — ответил Алекс.
Он сел на край кровати и оглядел комнату. Уютно. Не стильно, не современно, а именно уютно. Шторы и подушки в теплых тонах гармонируют с бледно-желтыми стенами. Похоже на летний домик. На стенах висят картины, на полках стоят фотографии в рамках.
Алекс пригляделся внимательнее. Карима Сасси и его жену он узнал сразу. Дети выглядели младше, чем он себе представлял. Алекс снял с полки один из снимков. Много лет назад они с Фредрикой выезжали в пустующий летний домик на берегу озера Экерё. Тогда они вели одно из самых запутанных расследований в жизни Алекса. И фотографии в рамках, которые они нашли в том домике, оказались ключом к разгадке.
С Каримом Сасси тоже все было не так просто, Алекс это чувствовал. Роль, которую тот играл во всей этой истории, отличалась от той, что отводилась ему следователями изначально. Одного никак не мог взять в толк Алекс: что заставило первого пилота пойти на такое?
