Алекс потрогал рамку, вытащил снимок — ничего особенного. Проделал ту же процедуру с другой фотографией, потом взял третью, четвертую… Ничего. Словно чего-то застыдившись, он поставил снимки на место и спустился на первый этаж.
— Как дела? — спросил Алекс коллегу из СЭПО.
Полицейский есть полицейский, свой брат, даже если он работает в службе безопасности.
Тот покачал головой.
Алекс мрачно оглядел стены и пол гостиной. Они не обнаружили ничего, что можно было бы отдать криминалистам. В отчаянии Алекс прошел через прихожую, кухню и оказался в зале.
Очевидно, в семье Сасси любили чтение. Две стены были уставлены книжными стеллажами от потолка до пола. Двое полицейских трудились не покладая рук, пересматривая их содержимое. Они перекладывали книги, освобождая полку за полкой, осматривали задние стенки.
Взгляд Алекса упал на том с яркой обложкой, лежавший поверх одной из стопок.
Он взял его и замер, вглядываясь в аккуратные золотые буквы заголовка. Наверное, удивляться здесь было нечему, однако в совпадения Алекс больше не верил.
Альфред Теннисон. «Король Артур. Королевские идиллии».
Том оказался на удивление легким. Алекс почувствовал, как трясется его рука.
«Теннисон! Черт меня подери, если это случайность!»
Алекс осторожно открыл книгу и пролистал несколько страниц. Внутри обнаружилось аккуратное «окошко», вырезанное в форме квадрата. Классический тайник. Алекс пригляделся.
Через несколько секунд он держал в руках еще одну фотографию. Очевидно, снимок был старый, но Алекс сразу узнал обоих мужчин. Карим Сасси стоял рядом с человеком, чье лицо в последнее время часто мелькало в газетах, — с Захарией Келифи.
На этот раз, приближаясь к камере Захарии Келифи, Эден Лунделль почти не сомневалась, что все делает правильно. В руке она держала листок с распечатанным снимком из книги Карима, только что высланным ей на мобильный Алексом Рехтом. При других обстоятельствах эта ситуация могла бы показаться ей очень запутанной. Но Эден почти физически ощущала, как стремительно истекает отпущенное время, и это заставляло ее смотреть на вещи проще.
Когда Эден вошла в камеру, Захария сидел на койке и читал. В руке у нее была только фотография, и никаких сигарет. На этот раз Эден не потрудилась выдвинуть стоявший в углу стул. Она просто положила снимок на колени Захарии.
— Кто этот человек справа от вас? — спросила она.
Захария поднес фотографию к глазам:
— Где вы это взяли? — Его голос звучал так, словно он не понимал, что за предмет держит в руках.
— Не важно. Вы знаете мужчину справа?
Разумеется, Эден было известно, что это Карим Сасси, но она хотела услышать это имя от Захарии.
— Это было так давно… — тихо сказал Келифи, словно не в силах оторваться от снимка.
— Когда именно? — перебила его Эден Лунделль.
— В две тысячи втором году. Тем летом я приезжал в Швецию.
— Вы были в Швеции в две тысячи втором году?
Такого Эден не помнила. До сих пор она считала, что Захария впервые прибыл в Швецию после того, как попросил здесь политического убежища.
В 2002 году ему, вероятно, не исполнилось и двадцати лет.
Захария кивнул:
— Мне дали въездную визу, чтобы я навестил дядю. Он работал на фабрике «Эрикссон» в Кисте.
Эти сведения можно было проверить потом, но на этот раз Эден почему-то поверила Захарии.
— Как долго вы здесь пробыли?
— Около восьми недель. В тот год мои родители решили устроить мне особенные каникулы.
Захария вернул снимок Эден с таким лицом, как будто больше не хотел его видеть.
— И кто он? — повторила она, кивая на фотографию.
Захария снова взялся за книгу, которую читал перед тем, как Эден вошла:
— Его зовут Карим.
— А фамилия?
— Сасси, если я правильно помню.
— Как вы познакомились?
— Его мать тоже работала на той фабрике.
Эден почувствовала, что пришло время взять стул.
— А вы с ним общались после того, как получили вид на жительство в Швеции?
Захария уже понял, что Эден так просто не уйдет, и снова захлопнул книгу.
— Нет, после две тысячи второго года я его не видел.
— Вы уверены?
Захария сердито сдвинул брови и снова сделал вид, что ему не терпится углубиться в чтение.
— Разумеется, я в этом уверен.
— А вам известно, чем этот Карим Сасси занимается сейчас?
— Понятия не имею. Тем летом он говорил мне, что обязательно выучится на летчика. Но кто из нас в юности не мечтал водить самолеты?
«Почему же? — мысленно возразила ему Эден. — Я, к примеру, хотела стать директором цирка. Правда, тогда мне было не двадцать, а десять».
Эден вспомнила, как представляла себя гастролирующей по всему миру с большой цирковой труппой, и вздохнула.
Она снова положила перед заключенным фотографию Карима:
— Это очень для нас важно, Захария. Вспомните, пожалуйста, когда вы последний раз видели этого человека?
Она все еще надеялась услышать от него что-то другое, что позволит расследованию сдвинуться с мертвой точки. Но Захария уставился в свою книгу, не удостоив больше Эден ни единым взглядом.
— Я прекрасно помню, с кем встречался, а с кем нет. С головой у меня пока все в порядке.
Итак, как-то летом в молодости Захария приезжал в Швецию к дяде, который работал вместе с матерью Карима. Вероятно, при других обстоятельствах в этом стоило бы покопаться. Но сейчас времени не оставалось ни на что другое, кроме как действовать.
Поэтому Эден оставила Захарию и вернулась в свой отдел. Да, Захария знаком с Каримом, но из этого не следует, что он в курсе его связей с террористами.
События развивались по наихудшему из возможных сценариев.
Но самое страшное впереди.
В коридоре ее догнал руководитель следственной группы Деннис.
— На том телефоне отпечатки пальцев Карима Сасси, — сообщил он.
Так. Последние сомнения относительно Карима развеялись как дым. Помимо всего прочего, он и есть вчерашний лжеинформатор. Находись он сейчас где-нибудь на земле, был бы немедленно схвачен и препровожден на допрос.
— Позвони в ЦРУ, — распорядилась Эден. — Я хочу знать, как далеко они продвинулись на своем фронте.
29
Вашингтон, округ Колумбия, США, 08:45
Над столицей одного из самых влиятельных государств мира ярко светило солнце.
