— Нет, — ответил коллега из ЦРУ. — Я только сказал, что информация была послана на мейл немецких спецслужб.
«Какая разница? Все равно Германия», — подумала Эден.
В списке телефонных контактов, с которым работал Себастьян, встречалось много немецких номеров. Особенно до того, как мобильник перешел к Келифи.
— А вам не кажется, что по крайней мере часть этой террористической группы находится в Германии?
— Этого мы не знаем, но Германия интересна в любом случае, даже если прямой привязки к делу пока не усматривается.
Эден рассказала о немецких контактах Захарии Келифи. Американец слушал внимательно, что-то отмечая в блокноте.
— Я созвонюсь с немцами сразу после совещания, — объявила Эден.
— Конечно, — одобрил американец. — Если только они не выйдут на связь раньше вас. Теперь, когда информация о захвате самолета просочилась в печать, они, вероятно, захотят списаться с вами по мейлу.
Эден кивнула. Один из американцев взял слово, чтобы подвести итог:
— Итак, некий аноним указал на Карима как на соучастника террористов. Несколько лет назад Карим был знаком с Захарией Келифи, а Келифи имеет телефонные контакты в Германии.
— А «коттедж Теннисона»? — напомнила Эден. — Как он связан со всем этим?
Эден заметила, что при этих словах члены американской группы быстро переглянулись.
— Мы не знаем, — ответил один из них.
— Не знаете? Разве среди заключенных нет ни одного как-то связанного со Швецией или Германией?
— Нет.
По их лицам Эден поняла, что тема закрыта.
— Давайте побеседуем о Захарии Келифи, — предложил один из американских коллег.
Но Эден уже успела выложить все, чем собиралась поделиться с ними по этому вопросу.
Зона общих интересов, похоже, ограничивалась проблемой Карима Сасси. Но если американцы не хотят поднимать тему «коттеджа Теннисона», Эден больше нечего сказать о Келифи. Так и у нее появилась своя козырная карта.
— Вы как будто нашли интересную фотографию в доме Сасси, — осторожно начал один из американцев.
Эден заметила, как все они выпрямились и приготовились слушать.
— Разве я не упоминала, что снимок обнаружили в книге лорда Альфреда Теннисона?
Правильный ход. Американцы заметно напряглись, из чего Эден заключила, что снимок попал в эту книгу неспроста.
— Забавное совпадение, не так ли? — усмехнулась она.
Рыба на крючке, остается аккуратно смотать леску.
— Я так не думаю, — отозвался один из американцев.
— В самом деле?
Теперь она задействовала все карты. Эден положила ногу на ногу и откинулась на спинку стула. Быть может, она давала волю своему воображению, но ей казалось, что одно упоминание фамилии Теннисона заставляет коллег из ЦРУ нервничать.
«Ну, что вы еще скрываете?»
— Даю слово, что понятия не имею, при чем здесь «коттедж Теннисона», — заявил американец.
Она ему не верила. Один раз ей уже не удалось распознать ложь, которую ей говорили прямо в глаза. Ошибка дорога обошлась Эден. Больше такое не повторится. Никогда.
— А вы ничего не замалчиваете о Кариме Сасси? Ничего такого, что могло бы объяснить его интерес к творчеству лорда Теннисона?
— Нет, нет и еще раз нет. А вы? Фамилия Теннисон больше нигде не всплывала?
— Нет.
Эден могла солгать, когда вынуждали обстоятельства. Она играла лучше, чем они. «Какая актриса!» — восхищался ее британский начальник. Именно это качество, по его мнению, делало Эден незаменимым работником.
Шеф был прав. Помимо всего прочего, актерство спасло ее брак.
«Эден, ты с кем-то встречаешься, у тебя кто-то есть?»
«Микаэль, никого у меня нет, кроме тебя. Клянусь».
Пора заканчивать. Если ЦРУ понадобится что-нибудь еще, они могут рассчитывать на ее помощь в любое время суток — во всяком случае, пока она может рассчитывать на их. Эту мысль, как кажется, Эден выразила достаточно определенно.
Она уже объявила о конце совещания и достала мобильник, чтобы вызвать кого-нибудь, кто мог бы проводить американских гостей к выходу, как вдруг решилась поднять последний вопрос:
— Мне нужны списки заключенных.
— Списки? — удивленно переспросил один из американских коллег.
— Всех, кто находится в «коттедже», — кивнула Эден. — Я проведу их по нашим базам и попытаюсь найти привязку к Захарии Келифи.
Эден знала, что они откажут, тем не менее должна была попытаться.
— Это невозможное требование, вы и сами понимаете.
— Тогда, по крайней мере, я хотела бы знать имена тех, кто был отпущен оттуда на свободу. Ведь такие случаи были, не так ли?
— Между Келифи и «коттеджем Теннисона» нет никакой связи. Здесь вам ничего не остается, как довериться нам.
Эден не возражала, хотя знала, что это не так. Существовало нечто объединявшее Захарию и «коттедж», и вопрос в том, удастся ли найти эту привязку вовремя. Кое-кого, кто знал об этом правду, стоило бы разговорить.
Если бы только так не поджимало время!
33
16:18
Пресса пребывала в растерянности, это чувствовалось по новостным материалам. Журналисты словно не знали, на чем сосредоточиться: на вчерашних угрозах по телефону, захвате самолета или только что завершившейся в парламенте дискуссии.
Вероятно, интерес к дебатам был бы вполовину меньше, если бы не недавние обвинительные приговоры в Верховном суде и то, что произошло в течение двух последующих дней. Так, по крайней мере, полагал генеральный директор СЭПО Бустер Ханссон.
Он избегал смотреть на экран, когда шла прямая трансляция из риксдага. Расистские партии воспрянули духом и, уже не смущаясь, выдвигали самые возмутительные требования. «Вот чего вы добились!» — кричали они, тыча в газетные сводки.
Толпа не склонна мыслить логически, ее легко обдурить. Бустер Ханссон понял это еще в самом начале своей карьеры. Иммигранты — самая криминальная часть шведского общества, это подтверждается статистикой преступлений. Однако есть и другая статистика, и она свидетельствует, что иностранцы, проживающие в привилегированном районе Эстермальм, в центре Стокгольма, нарушают закон не чаще, чем коренные шведы. Таким образом, проблема не в том, где человек родился, а в том, как ему удалось устроиться на новом месте.
Сколько Бустер прочел на эту тему докладов, будучи госсекретарем! Люди, отброшенные на обочину общества, более склонны к совершению преступлений, чем те, кто ведет благополучную жизнь, — это же так понятно! Сколько ни размышлял об этом Бустер, ему нечего было добавить к этому выводу по существу. С иммигрантами все в порядке, но лишать человека надежды на лучшее будущее опасно.
