Алекс подошел к одному из следователей, занимавшихся вчерашними взрывами.
— У меня нет ничего интересного, — ответил ему коллега, пряча глаза. — Мы до сих пор не понимаем, почему Карим оказался настолько беспечен, что оставил свои отпечатки только на одном из телефонов, но не на всех остальных. И если у него есть сообщники, не работают ли они в Арланде или какой-нибудь авиакомпании?
— В Арланде? — переспросил Алекс.
— Но все звонки были сделаны неподалеку от аэропорта.
— Я помню это.
— Если Карим Сасси действительно звонил с того телефона, логично предположить, что он занимался этим до или после работы. А поскольку все звонки сделаны вблизи аэропорта, относительно его сообщников напрашиваются соответствующие выводы.
— Но это же можно выяснить! — удивился Алекс. — Нужно только еще раз хорошенько прослушать все эти предупреждения и определить, один человек звонил или несколько. Если такое возможно, когда используется изменитель голоса.
Ох уж этот изменитель голоса! Чертов Микки-Маус, или, если верить ТТ, Дональд Дак!
— Со звуком сейчас работают специалисты из СЭПО, — сообщил коллега. — Нам так и не удалось стереть помехи. Но если вас интересует мое мнение, лично мне показалось, что говорил один человек.
А что, если Карим не имеет никакого отношения к этим звонкам и причина появления его отпечатков на телефоне совсем другая?
Такое, по крайней мере, допускала Фредрика.
— А не было ли у Карима алиби на момент звонков? Вы не проверяли?
— Алиби? — переспросил коллега.
— Где находился Карим, когда нам звонили? — пояснил Алекс. — Точно вблизи Арланды? Вы спрашивали об этом его жену? Проверяли его мобильник? Потому что, если Карим был где-то в другом месте, звонил точно не он.
То, что звонки сделал Карим, по-прежнему оставалось недоказанным предположением. Слишком много догадок.
— Это надо выяснить немедленно, — подытожил Алекс.
Доказательства походили на святящиеся камни в темном лесу и вели полицию только в одном направлении — к Кариму Сасси. И не только книга Теннисона и фотография. Прежде всего вчерашние предупреждения о взрывах, роль которых оставалась непонятной. Отпечатки пальцев на телефоне и тот факт, что все четыре мобильника обнаружились в аэропорту Арланда аккуратно сложенными в картонную коробку. Мог ли Карим Сасси проявить такую неосторожность?
Оставить такие следы — все равно что самому явиться в полицию и встать под окнами, размахивая руками: «Вы что, до сих пор так ничего и не поняли? Это я, Карим Сасси, все сделал! Слышишь ты, Алекс Рехт!»
Зачем Кариму Сасси так подставляться?
43
19:35
Чего бы она сейчас не отдала за хороший бокал рома! Годовую зарплату.
Эден Лунделль курила в своем кабинете без окон.
Всего лишь несколько затяжек.
«Я могу это бросить в любой момент».
Итак, самолет будет сбит при попытке нарушить американское воздушное пространство. Эту новость им только что сообщили в Розенбаде. Дикость, с которой Эден не могла и не хотела смириться. Все помнят 11 сентября. Здания рухнули как карточные домики, а в небо, словно ракета, взвился столб дыма. Понятно, что такое событие повлияло не только на политику страны, но и на психическое здоровье нации.
Потом были теракты в Лондоне и Мадриде, после которых стало ясно, что кое-какими демократическими принципами придется поступиться. Безопасность прежде всего.
Теракт на Брюггаргатан в Стокгольме произошел где-то между лондонским и мадридским, в самый разгар рождественской суматохи. Волнения как будто улеглись быстро, но подспудно память о том событии жила и в любую минуту была готова прорваться наружу.
Самолет, выполняющий рейс 573, нужно посадить, пока не закончилось топливо. Иначе его ждет неминуемая катастрофа. Однако, если верить оставленной в туалете записке, в этом случае произойдет взрыв. То же самое будет при аварийной посадке, если топливо закончится. Вывод один: если правительства не пойдут террористам на уступки, и самолет, и пассажиров ждет гибель. Теперь ко всему этому добавился еще один запрет: в случае пересечения американской воздушной границы «боинг» будет сбит.
Эден затушила сигарету в пепельнице. Час от часу не легче. Разговор Карима Сасси с СЭПО и американцами подлил масла в огонь. Карим не может нарушить американскую воздушную границу, однако искать место посадки в другой стране тоже не собирается. Он намерен держаться в воздухе, пока не закончится топливо, а потом попросить у американских властей разрешения на аварийную посадку.
— Я не хочу противиться их требованиям, — сказал он.
— Но вы все равно это сделаете, если совершите вынужденную посадку, — возразила Эден.
— Когда топливо закончится, у меня не останется выбора, — ответил Карим. — Но пока это возможно, я буду следовать их инструкциям и держаться вблизи американского воздушного пространства.
Карим завершил разговор, и Эден вернулась к своему столу, чтобы собраться с мыслями.
В кабинет вошел главный аналитик Себастьян.
— У нас принято стучаться, — заметила Эден.
— А у нас не принято курить, — отозвался Себастьян.
— Ты явился читать мне нотации?
Эден тут же устыдилась своих слов. Было глупо обижаться на коллегу, если он застал ее врасплох, тем более что его замечание справедливо.
Надо прекращать курение, по крайней мере в кабинете.
— Ты, как всегда, в своем стиле. — Себастьян устало рассмеялся.
Эден закинула ногу на ногу и спрятала зажигалку в куче бумаг:
— Да, а чего ты ждал?
Себастьян прислонился к стене.
— Фредрике Бергман не дают покоя телефонные контакты Захарии Келифи, — сообщил он.
— Какие именно?
— Те, которые подтверждают, что раньше его номер принадлежал кому-то другому.
— Пусть работает, — махнула рукой Эден. — Алекс говорил, что она чертовски толковая.
— Я ведь тоже знаком с его делом, — напомнил Себастьян. — Даже если не принимать в расчет тех звонков, на Келифи висит достаточно. Нам не надо ничего выдумывать, дабы доказать, что он представляет собой угрозу безопасности страны.
— На сегодняшний день он фигурирует в трех расследованиях, — подвела итог Эден. — Последнее привело к обвинительному приговору. Захария Келифи развозил главного подозреваемого по городу на машине, кроме того, забрал для него пакет с ингредиентами взрывчатого вещества. Остается добавить, что Эллис на нескольких допросах показал на Келифи как на своего сообщника.
— Здесь есть что сказать в его защиту, — заметил Себастьян. — Келифи утверждает, что к первым двум операциям не имеет никакого отношения, поскольку всплывший в тех расследованиях номер принадлежал тогда не ему. Что касается последнего случая, Келифи, если верить его словам, не знал, что находится в том пакете.
