– Что, заработал спутниковый телефон? Как тебе это удалось?
– По воле Всевышнего… Нам из Ярмуда звонят.
– Кто?
– На линии ваш достопочтенный родитель, амир.
Карим взял у помощника спутниковый телефон. Жестом велел тому отойти в сторону.
– Ассаламу алейкум, дорогой отец!
Из трубки донесся знакомый голос:
– Ва-алейкум ас-салом Карим! Рад тебя слышать, сын мой.
– Я тоже рад, отец.
– Несколько суток с тобой не было связи.
– Не работал спутниковый телефон.
– Мы ваши вызовы по рации принимали, а вы нас почему-то не слышали.
– Лоялисты на всех диапазонах забивали помехами радиоэфир.
– А сегодня?
– Сегодня глушат не так интенсивно, как в прошедшие дни.
– С чем это связано? Как думаешь?
– Думаю, связано с переговорами, в которые они пытаются с нами вступить.
– Что предлагают?
– Предлагают передать им заложников, а самим сложить оружие.
В трубке послышался сухой смех.
– Представляю, что ты им ответил, Карим.
– Мой ансар обозвал их собаками… А потом мы расстреляли двух заложников, а трупы скинули в ущелье.
– Я тебя понял… Давай теперь поговорим о главном.
– Я весь внимание, отец.
– Малик со своими людьми прошел к тебе?
– Да, отец, сегодня утром вышли… Смогли прорваться через заслоны. Малик ранен.
– Ранен?
– К счастью, не очень серьезно. Сейчас ему делают операцию. Уверен, с ним все будет в порядке.
– Он передал тебе мой приказ?
– Да, отец, он передал мне зеленый блокнот.
– Ты все понял, сын мой?
– Да, отец. Я все понял. Но… могу я спросить?
– Что именно?
– Такая прекрасная укрепленная позиция… Мы можем удерживать ее столько, сколько понадобится.
– Наша каламунская группировка полностью разгромлена. Прорваться к нам в Ярмуд удалось лишь немногим… Твой отряд сейчас в окружении.
– Я знаю, отец. Хотя нам глушат связь, картину боев я умею читать и по звукам.
– Ты опытный воин, Карим. Я горжусь тобой. И ты мне нужен… ты и твой отряд.
– Отец, мы здесь сковали большие силы. Против нас действует пятая бригада, две сводные батальонные группы, спецназ… И это не считая нескольких отрядов «шабиха». Они плотно окружили ущелье и контролируют визуально и огнем все подходы. Но из-за нас они не могут отвлечь эти силы для штурма Ярмуда. А это, думается, тоже важный фактор в нашем положении.
На другом конце беспроводной линии какое-то время царила тишина.
Карим подумал было, что связь оборвалась, но в трубке вновь зазвучал голос отца, влиятельного лидера оппозиции, командующего наиболее боеспособными частями моджахедов в этой стране.
– Карим, я тебя услышал. А теперь ты услышь меня.
– Я внимательно и с почтением слушаю тебя, дорогой отец.
– Я хочу знать, имеешь ли ты возможность выполнить мой приказ? Ты же сам говоришь, что тебя в ущелье крепко стерегут.
– У меня есть план…
– Не говори больше ни слова, сын. Это ненадежный канал связи… Но я рад слышать, что ты уверен в своих силах и в своих людях.
– Я буду действовать ближе к тому времени, которое ты указал в переданном через Малика послании.
– Понял тебя. Мы к этому времени будем готовы ударить в известном направлении, вдоль шоссе. Оттянем на себя силы и внимание. И тем самым облегчим вашу задачу.
– Возможно, этого и не понадобится.
– Ты хороший воин, Карим. Тебе на месте виднее, так что не стану ничего советовать.
Они обменялись еще несколькими фразами, после чего Мухаммед-аль-Джабар дал отбой.
Операция продолжилась около получаса. Все это время Умар стоял близко к изголовью кровати, в которую уложили Малика. Женщина попросила его либо отойти в сторону, либо надеть медицинскую маску и повязать голову свежей банданой. Он нехотя внял ее просьбам: надел марлевую повязку и сменил залоснившийся лоскут материи на отросших волосах на чистый. Его рука лежала на расстегнутой кобуре. Но эта женщина, которую сегодня прибило к их отряду, ни разу не дала повода усомниться в своих добрых намерениях. Равно как в своей врачебной квалификации.
Из собственных скромных запасов, из того, что сохранилось в ее аптечке, Лаура использовала две шприц-ампулы с анестетиком. Сделав аккуратные надрезы, извлекла из-под кожи два небольших осколка… Обработала раны, наложила аккуратные швы.
С третьим осколком ей пришлось повозиться чуть дольше, но она смогла извлечь и его. Рану тоже зашила. А вот четвертый – и последний – осколок, самый маленький, судя по входному каналу, засел глубоко в тканях голени. Чтобы извлечь его с минимальным повреждением тканей, нужен рентгеновский снимок. Но где ж его взять: в хозяйстве местных бородачей X-ray-установки не числится.
Монахиня, женщина средних лет, оказалась хорошей ассистенткой. В молодости она работала медсестрой, и определенные навыки у нее сохранились. Сам пациент, которому надели марлевую повязку, все это время был в ясном сознании и даже пытался шутить со «строгим доктором». Малик в какой-то момент перешел на французский (он на нем сносно разговаривает – сказываются полтора года стажировки во французских ВВС). Лаура с удовольствием перешла на французский, которым превосходно владела. Она легко поддерживала разговор. И, в общем-то, как повелось издревле, заговаривала зубы своему пациенту, чтобы тот не чувствовал боли и не зацикливался на неприятных мыслях или ощущениях. Уколы анестетиков тоже сделали свое дело. Операция, по правде говоря, оказалась не слишком сложной. А сам клиент под местным наркозом почти не ощущал боли.
– Вот и все, – сказал Лаура Мартенс, переведя взгляд с забинтованной ноги на заросшее щетиной лицо этого видного смуглого мужчины. – Вот вам на память…
Она протянула Малику прозрачный самоклеящийся пакетик с тремя извлеченными из его ноги кусочками металла.
– Хотите – оставьте, хотите – выбросьте.
– Ну что, закончили? – спросил Умар.
– Выздоравливайте, – ласково сказала Лаура прооперированному мужчине (на Умара она не обращала внимания). – До утра желательно не вставать, пусть нога побудет в покое. А сейчас вам необходимо поспать.
Она отошла от импровизированной операционной. Сняла перчатки; медсестра слила ей из кувшина воды на руки.
– Женщина, не заставляй меня переспрашивать, – сказал следовавший за ней по пятам Умар. – Это может тебе дорого стоить.
– Извините, я не расслышала сам вопрос.
