Они посмотрели на Жермена другими глазами. А он, улыбаясь на солнышке, разравнивал гравий.
— Как мы поступим? — спросил Том.
— Элементарно, дорогой Ватсон: метод песочной формочки.
— Это как?
— Ребенок! Одна подружка рассказывала мне, как подкатывать к симпатичным папашкам в парке: устраиваешься так, чтобы дети играли вместе, а потом с самым невинным видом заводишь беседу.
— Отлично. Ты взял с собой детей?
Натан встал и прошелся, переваливаясь с боку на бок:
— Ты забываешь, что я во многом остался ребенком.
Натан подошел к Изис и как ни в чем не бывало с ней заговорил. Поскольку он читал «Сказки просто так» Киплинга, которые она сейчас дочитывала, и ему очень нравилась эта книга, они с удовольствием стали ее обсуждать.
Ипполит и Жермен заметили эту сценку, поздоровались с Натаном и продолжили работу.
Том сгорал от нетерпения. Почему он сразу не присоединился к Натану? Теперь ему было бы трудно придумать для этого предлог, тем более что он время от времени спиной чувствовал удивленный взгляд садовника, которому, наверно, не понравилось, что Том приставал к нему несколько дней назад.
А Натан сидел себе рядом с Изис и смеялся с ней вместе, вспоминая, что сказал «двухцветный скалистый питон».
Вдруг Изис перебила его:
— А почему твой друг сидит там? Вы что, поссорились?
— Нет.
— Скажи Тому, чтобы шел к нам.
Натан подскочил на месте:
— Ты знаешь его имя?
— Конечно, да и твое тоже — Натан.
— Что? Невероятно!
— А меня зовут Изис.
Натан по-военному отдал ей честь:
— Рад познакомиться, мадемуазель Изис. А откуда вы все это знаете?
— А, это все Жермен… — ответила она. — Он ни с кем не разговаривает, зато всех знает.
Натан устроился поудобнее, его подозрения подтверждались.
— А что, Жермен любит приходить на площадь Ареццо?
— Он говорит, что это самое удивительное место в мире.
— Ну да…
— Я тоже так считаю. А ты?
— И я разделяю твой энтузиазм, мадемуазель Изис.
Почесав в затылке, Натан подумал, что вырисовывается хорошенький букет зацепок:
— А может Жермен назвать по имени всех людей, кто тут живет?
— Уверена, что да.
Натан попал точно в цель. Он решил сыграть ва-банк и вынул из кармана желтые листки:
— Скажи, а ты не видела у Жермена таких писем или такого листка бумаги?
Девочка наморщила брови и побледнела. Очевидно, эти листки о чем-то ей напомнили.
Натан мягко настаивал:
— Ты знаешь, это прекрасные письма. Волшебные письма, которые делают людям много хорошего. Ты не видела таких у Жермена?
Девочка вскинула голову и взглянула на Натана:
— Папа получил такое.
— Твой папа — вон тот красивый господин?
Она кивнула:
— Он получил такое письмо. И его невеста тоже. Они никогда не говорили друг с другом, а из-за этих писем встретились. Я думаю, что мой папа теперь очень счастлив.
Натан чуть не завопил от радости. Кроме всех зацепок, он теперь обнаружил и мотивы: человек все это задумал, чтобы помочь своему лучшему другу! Карлик Жермен был тем самым голубем!
9
Ксавьера застыла и уставилась на гинеколога. От изумления она просто перестала соображать.
Доктор Плассар встал, повернулся к ней лицом, оперся на письменный стол, склонился к пациентке и взял ее за руку:
— Ну, давайте, приходите потихоньку в себя.
Он удивился тому, какая холодная у Ксавьеры ладонь, да и от лица ее как будто отлила вся кровь.
Наконец она похлопала ресницами:
— Это же абсурд.
— Я совершенно в этом уверен: вы беременны.
Ксавьера медленно встряхнула головой. Он пошутил:
— Ну, вы же не будете меня уверять, что у вас ни с кем нет сексуальных отношений?
— В общем-то, есть.
— Вот видите!
— С женщиной.
Она подняла на него глаза, в которых откуда-то появилось трогательно-ранимое детское выражение:
— Это что, может произойти от общения с женщиной?
— Послушайте, кроме ваших отношений с женщиной, вы занимались любовью с каким-то мужчиной.
— Ни разу. Мне больше не нравятся мужчины.
— А ваш муж?
— С Орионом? Да нет у нас ничего. Уже давно ничего нет. Десять лет. И вообще, меня бы стошнило. Именно поэтому я давно не предохраняюсь. Не к чему защищать себя от какой-то ничтожной эктоплазмы.
— Во всяком случае, в животе у вас никакая не эктоплазма, а нормальный эмбрион.
— Нет. — Она выпрямилась и смерила его взглядом. — Быть такого не может, если, конечно, я не забеременела через сиденье унитаза или попив из чужого стакана.
Ксавьера возражала с такой уверенностью, что гинеколог сам засомневался:
— Хотите послушать еще чье-то мнение? Может, направить вас к моему коллеге?
— Нет.
— Ксавьера, вы отрицаете реальность.
— Нет.
— Вы беременны, я сказал вам об этом, а вы не хотите меня слушать, потому что вы уверены, что я не прав.
— Конечно, вы что-то напутали.
— Тогда, если вы так уверены в себе, сходите к любому моему коллеге, пусть вам подтвердят, что я говорю правду.
— Ладно, схожу, просто чтобы вам было стыдно!
Доктор Плассар вернулся к себе за стол, схватил листок, нацарапал адрес и протянул ей:
— Заметьте, я на вас не обижаюсь.
— Этого еще не хватало: я пришла из-за менопаузы, а вышла беременной. Еще та работа с пациентами!
Три дня спустя второй гинеколог подтвердил слова первого. На этот раз Ксавьера перенесла удар спокойнее. Когда она была уже в дверях, тот врач посоветовал ей снова сходить к своему коллеге, доктору Плассару:
— Вместе с ним вы решите, сохранять ли вам ребенка. Но не откладывайте надолго. У вас осталось совсем немного времени, чтобы принять решение.
Эта фраза потрясла Ксавьеру. Она закрыла за собой дверь и застыла в холле, тяжело дыша. Ребенок? Она положила руку на живот… Благодаря этому слову беременность переставала быть болезнью, чередой неудобств и недомоганий и открывала перед ней невероятную перспективу: у нее внутри поселилось человеческое существо. У нее не просто побаливали какие-то внутренности — она носила ребенка.
