— Поэтому-то, профессор, я и не добываю натрий электролитическим путем, а пользуюсь для этого энергией горения каменного угля.
— Каменного угля? Значит, вы все-таки связаны с землей?
— Нет. Назовем, если хотите, этот уголь морским.
— Значит, вы нашли способ разработки подводных залежей каменного угля?
— Вы увидите это собственными глазами, профессор. Я прошу у вас только немного терпения, тем более, что время вполне позволяет вам быть терпеливым. Помните только одно: я абсолютно все получаю от океана. Он дает мне электричество, а электричество дает «Наутилусу» тепло, свет, движение, — одним словом, жизнь!
— Но только не воздух для дыхания?
— О, мне было бы легко добывать нужное количество воздуха, но это бесполезно, ибо я могу подниматься на поверхность океана, когда мне заблагорассудится. Впрочем, электричество приводит в действие мощные насосы, нагнетающие воздух в специальные резервуары, пользуясь которыми я могу при нужде долго находиться под водой.
— Капитан, — сказал я, — я могу только преклониться перед вами. Очевидно, вам удалось открыть то, что люди откроют лишь много позже, — огромную механическую силу электричества!
— Не знаю, откроют ли они ее когда-нибудь, — холодно ответил капитан Немо. — Однако, как бы там ни было, но вы уже знаете, какое применение я дал этой изумительной силе. Это она освещает корабль с постоянством и непрерывностью, которых нет даже у солнца. Теперь взгляните на эти часы — они электрические и в точности не уступают лучшим хронометрам. Я поделил циферблат на двадцать четыре часа, как итальянские часы, потому что для меня не существует ни дня, ни ночи, ни солнца, ни луны, но только тот искусственный свет, который я увлекаю за собой в глубину морей. Глядите, теперь десять часов утра.
— Совершенно верно.
— А вот вам другое применение электричества. Этот циферблат, висящий перед вашими глазами, служит указателем скорости «Наутилуса». Провод соединяет бинт лага с этим циферблатом, и стрелка его говорит мне, с какой быстротой идет судно. Вот видите, в настоящую минуту мы идем с умеренной скоростью — пятнадцать миль в час.
— Поразительно! — воскликнул я. — Я вижу теперь, капитан, что вы совершенно правильно поступили, использовав именно эту природную силу, и что ваш корабль только выиграл от замены электричеством силы пара.
— Мы еще но кончили осмотра, профессор, — сказал капитан Немо, поднимаясь со стула. — Если вы не устали, пройдемте на корму «Наутилуса».
В самом деле, я уже познакомился со всей носовой частью подводного корабля. Вот перечень помещений этой части в последовательном порядке от середины до тарана на носу: столовая длиной в пять метров, отделенная от библиотеки водонепроницаемой переборкой; библиотека длиной в пять метров; большой салон длиной в десять метров, отделенный от комнаты капитана второй водонепроницаемой переборкой; комната капитана длиной в пять метров; моя комната в два с половиной метра и, наконец, резервуар для воздуха в семь с половиной метров в длину, идущий до самого форштевня.
В общем, длина этой части равнялась тридцати пяти метрам. Водонепроницаемые переборки были снабжены герметически закрывающимися дверями и должны были обезопасить «Наутилус» от затопления на случай, если в какой-нибудь его части откроется течь.
Я последовал за капитаном Немо по коридорам в середину судна. Там находилась узкая шахта, заключенная между двумя водонепроницаемыми переборками. Железная лесенка, привинченная к стене, вела к потолку. Я спросил капитана, каково назначение этой шахты.
— Она ведет к шлюпке, — ответил мне тот.
— Как! У вас есть, шлюпка? — недоуменно переспросил я.
— Конечно. Прекрасная шлюпка, легкая и нетонущая. Она служит для прогулок и рыбной ловли.
— И для того, чтобы спустить шлюпку на воду, вам приходится подниматься на поверхность?
— Ничуть не бывало. Шлюпка помещается в специальной выемке в палубе «Наутилуса». Она снабжена герметически закрывающейся, водонепроницаемой крышкой и удерживается в своей выемке крепкими болтами. Эта лестница ведет к узкому люку в палубе «Наутилуса», сообщающемуся с таким же люком в дне шлюпки. Через эти два отверстия я влезаю в шлюпку. За мной закрывают люк «Наутилуса». Я сам закрываю отверстие в дне шлюпки особой крышкой. Затем я отвинчиваю болты, и шлюпка с огромной быстротой всплывает на поверхность моря. Тогда я разбираю складную крышку, ставлю мачту, парус или берусь за весла.
— А как вы возвращаетесь на борт?
— Я и не возвращаюсь. «Наутилус» приходит за мной.
— По вашему приказанию?
— Да, по моему приказанию. Я соединен с ним электрическим проводом. Когда я хочу вернуться на судно, я даго телеграмму.
— В самом деле, — воскликнул я, ошеломленный всеми этими чудесами, — ничто не может быть проще!
Миновав клетку трапа, ведущего на палубу, мы прошли мимо каюты длиною в два метра, в которой Нед Ленд и Консель уписывали за обе щеки великолепный завтрак. Рядом находилась кухня, занимавшая три метра в длину. Тут же помещались просторные кладовые.
Кухня отапливалась электричеством. Провода, припаянные к платиновым пластинкам, раскаляли их добела, поддерживая нужную для печения, варки и жарения температуру плиты. Электричество же нагревало дистилляционный аппарат, снабжавший судно достаточным количеством отличной пресной воды путем перегонки морской воды.
Возле кухни помещалась ванная комната.
Дальше находился кубрик — помещение команды — длиной в пять метров; но дверь в него была заперта, и мне не удалось по обстановке его определить количество людей в экипаже «Наутилуса», на что я рассчитывал.
Здесь же находилась четвертая водонепроницаемая переборка, отделяющая кубрик от машинного отделения. Пройдя через дверь в переборке, мы очутились в зале, где капитан Немо первоклассный инженер, установил машины, приводящие «Наутилус» в движение.
Этот ярко освещенный зал имел не менее двадцати метров в длину. Зал делился на две части. В первой стояли элементы, вырабатывающие электрическую энергию, во второй — машины, вращающие винт корабля.
Меня удивил какой-то странный запах, ощущаемый в этом зале.
Капитан Немо заметил мое недоумение.
— Это запах газа, — сказал он, — выделяющегося при получении натрия. Но это в конце концов небольшое неудобство. Впрочем, мы каждое утро основательно вентилируем весь корабль.
С интересом я рассматривал машины «Наутилуса».
— Как видите, — сказал капитан Немо, — я пользуюсь элементами Бунзена, а не Румкорфа. Они не дали бы мне нужной мощности. Батарей Бунзена у меня немного, но зато каждая очень сильна. Выработанное батареями электричество передается в противоположный конец зала, воздействует там на огромные электромоторы, которые через сложную систему трансмиссий сообщают вращательное движение гребному валу. Диаметр этого вала — шестьдесят сантиметров, длина — семь с половиной метров. Несмотря на эти большие размеры, скорость вращения вала доходит до ста двадцати оборотов в секунду.
