Мы повстречались целой стаей аргонавтов, плававших на поверхности океана. Их было много сотен. Эти грациозные моллюски подвигались задом наперед при помощи своих воронок, через которые они выталкивают втянутую при дыхании воду. Из их восьми щупальцев шесть, тонкие и длинные, плавали на поверхности воды, тогда как два последних, так называемые гектокотили, более плотные и изгибающиеся дугой, подставлены были ветру, как паруса.
Я отчетливо видел в воде спиралевидные раковины, которые Кювье справедливо сравнивает с изящным яликом. И в самом деле, они очень напоминают лодку. Эта лодка, «построенная» самим аргонавтом из отложений известковых солей, носит его на себе постоянно, хоть моллюск и не расстается с ней.
— Аргонавт всегда может покинуть свою лодку, но никогда не делает этого, — сказал я Конселю.
— Так же, как и капитан Немо, — ответил Консель. — Поэтому лучше было бы ему назвать свой корабль «Аргонавтом».
В течение почти часа «Наутилус» плыл в сопровождении стаи этих моллюсков. Но вдруг, не знаю почему, их обуял страх. Словно по команде, все паруса одновременно были спущены, выставленные вперед щупальцы втянулись, тела съежились, лодки переместили свои центры тяжести, и вся флотилия мгновенно исчезла под водой.
Никогда еще ни одна эскадра не осуществляла такого сложного маневра с такой согласованностью и точностью.
В эту минуту солнце закатилось и почти тотчас же настала ночь. Зыбь, поднятая легким ветерком, тихо колыхала плывущий «Наутилус».
На следующий день, 26 января, мы пересекли экватор под восемьдесят вторым меридианом и вошли в воды северного полушария.
В этот день нас сопровождала огромная стая акул. Это были акулы с бурой спиной и белым брюхом, вооруженные одиннадцатью рядами зубов; гладкие акулы с большим черным пятном на шее, окруженным белой каймой и похожим на глаз; акулы колючеперые с закругленной и усеянной черными точками мордой.
Несколько раз эти огромные хищники с страшной яростью бросались на окна салона. В такие минуты Нед Ленд выходил из себя. Ему хотелось быть на поверхности вод и охотиться на этих чудовищ, в особенности на тигровых акул, огромных, длиной в пять метров, бросавшихся на стекла салона особенно настойчиво.
Но тут «Наутилус» прибавил ходу и сразу оставил далеко позади даже самых быстрых акул.
Двадцать седьмого января у входа в Бенгальский залив мы несколько раз наталкивались на трупы, плавающие на поверхности моря. Какое ужасное зрелище! То были умершие жители индийских городов, которых коршуны — единственные могильщики Индии — не успели доклевать. Течение Ганга унесло их в открытый океан, и то, чего не сделали коршуны, быстро докончили акулы…
Около семи часов вечера «Наутилус» поднялся на поверхность и поплыл по молочно-белым волнам. Сколько видел глаз, океан казался молочным. Было ли это эффектом лунного света? Нет, так как молодой месяц, насчитывавший всего два дня, еще не всходил, и небо, освещенное отблеском лучей только что зашедшего солнца, казалось черным по контрасту с белым цветом воды.
Консель не верил своим глазам, глядя на это поразительное явление.
Он обратился ко мне за разъяснениями. К счастью, я мог удовлетворить его любопытство.
— Это так называемое молочное море, — сказал я. — Такие огромные пятна молочно-белого цвета — нередкое явление у берегов Индии.
— Но не скажет ли мне хозяин, почему море стало таким белым? — спросил Консель. — Не превратилась же в самом деле морская вода в молоко?
— Конечно нет, друг мой. Эта поражающая тебя окраска воды вызвана мириадами простейших животных, бесцветных светящихся комочков слизи толщиной в волос и длиной примерно в одну пятую часть миллиметра. Эти простейшие прилегают друг к другу и образуют сплошные поля, тянущиеся иногда на много километров.
— На много километров?! — воскликнул Консель.
— Да, друг мой. И не пытайся подсчитать их количество. Тебе все равно не удастся, так как, если я не ошибаюсь, некоторые моряки сообщали, что им доводилось встречать молочные моря, тянущиеся на сорок и больше миль!
Несмотря на мой совет, Консель мысленно занялся вычислением, какое количество простейших поместится на площади в сорок квадратных миль, если каждое из них не толще волоса и не длиннее пятой части миллиметра.
В течение нескольких часов «Наутилус» рассекал своим острым носом белесоватые воды молочного моря, и я обратил внимание на то, что он движется совершенно бесшумно, словно проходя через сгустки мыльной пены.
Около полуночи море неожиданно приобрело обычный цвет впереди нас, но за кормой, сколько видел глаз, небо, отражая белизну вод, казалось озаренным отблеском северного сияния.
ГЛАВА ВТОРАЯ
НОВОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ КАПИТАНА НЕМО
Двадцать восьмого января, поднявшись в полдень на поверхность моря под 9°4' северной широты, «Наутилус» оказался в виду какой-то земли, лежавшей в восьми милях к западу. Мне бросилось в глаза прежде всего нагромождение довольно высоких гор с прихотливыми и капризными очертаниями; некоторые из гор достигали высоты в две с лишним тысячи футов. После того как наблюдения были сделаны, я спустился в салон и увидел по отметке на карте, что мы находимся у берегов острова Цейлона — этой жемчужины Индии.
Я отправился в библиотеку, чтобы поискать книги об этом плодороднейшем на земле острове, и нашел труд X. К. Сирра, озаглавленный «Цейлон и сингалезцы».
В это время в салон вошел капитан Немо и его помощник.
Капитан посмотрел на карту. Потом, обернувшись ко мне, сказал:
— Остров Цейлон славится ловлей жемчуга. Не хотите ли, господин Аронакс, побывать на месте этой ловли?
— С удовольствием, капитан.
— Отлично. Это очень легко сделать. Правда, мы увидим только место ловли, а не самих ловцов, ибо сезон ловли еще не начался. Но это неважно. Я прикажу сейчас взять курс на Манаарский залив. Мы прибудем туда ночью.
Капитан сказал несколько слов на неизвестном языке своему помощнику, и тот поспешно вышел из салона. Тотчас же «Наутилус» погрузился в воду, судя по указаниям манометра, на глубину в. тридцать футов.
Взяв карту, я принялся разыскивать Манаарский залив и нашел его вблизи маленького островка того же имени, под 9° северной широты, на северо-западном берегу Цейлона.
Для того чтобы достигнуть его, нам нужно было пройти вдоль всего западного побережья острова.
Капитан Немо снова заговорил.
— Господин Аронакс, — начал он, — ловля жемчуга производится в Бенгальском заливе, в Индийском норе, в Китайском и Японском морях, в морях, омывающих юг Америки, в Панамском заливе, в Калифорнийском заливе. Но в Цейлоне эта ловля дает наилучшие результаты. К сожалению, мы слишком рано пришли сюда. Ловцы жемчуга приезжают в Манаарский залив не раньше середины марта — к этому времени здесь собирается до трехсот судов, которые в течение тридцати дней занимаются этим доходнейшим промыслом. Каждое судно имеет команду в десять гребцов и десять ныряльщиков. Последние разбиваются на две смены, поочередно ныряющие в воду. Они спускаются на глубину двенадцати метров при помощи тяжелого камня, который они зажимают между ногами и отпускают, когда достигнут нужной глубины. Затем камень этот, привязанный веревкой к судну, вытаскивается гребцами обратно па борт.
