— Мне было так страшно, Джеймс, — спокойный, насмешливый голос Хилари. Сначала издали, потом совсем рядом. — Ты не представляешь, насколько… — холодная рука касалась его запястья, ледяные пальцы скользили по теряющей тепло коже. Её волосы задевали его лицо, а дыхание было прерывающимся и сиплым.
Теперь, во тьме, он склонялся над ней, а Хилари цеплялась за его руку, судорожно выдыхая воздух. Между пальцев по-прежнему струилась кровь — не его, её.
— Помоги, помоги мне, пожалуйста! — голос Хилари дрожал. — Ты ведь не позволишь мне умереть… Я знала, что ты придешь за мной… Я знала…
Больно, как будто удар под дых или ножом между ребер. Ножом, который потом с силой провернули и выдернули из раны. Кровь выплескивалась, как вода в неисправном фонтане: рваными рывками.
Джеймс вынырнул из кошмара на несколько минут, и снова провалился в тяжелое полузабытье. Проснулся он далеко за полдень и чувствовал себя, как после ночного рейда. Зверски хотелось есть. И кофе.
Он вспомнил, что вчера днем купил в супермаркете полуфабрикаты и молотые зерна. И первое и второе пришлось кстати.
Кофеварки на кухне не было, и Джеймс взял с верхней полки металлический ковш, налил туда воды и от души насыпал кофе, не примериваясь. Достал из холодильника пакет с котлетами и запихнул в микроволновку, поставил таймер. События нынешней ночи ощущались как сон или бред.
Он помнил, как целовал Миргородскую в машине. Джеймс видел, что полосы свободны, а до ближайшего поворота навигатор предсказывал полтора километра, но знание того, что они находятся на дороге, не отрезвило. Доехали они быстро, и как только эссенция отрезвляющего ночного холода растворилась в тепле квартиры, Джеймса повело.
Ничего больше не существовало, кроме единственной женщины, сводящей его с ума, как если бы все до и после отступили, оставив только здесь и сейчас. Он ещё помнил, как раздевал её, как расстегивал брюки и входил в податливое тело, а дальше сознание резко обрывалось, как будто кто-то щелкнул выключателем.
Терпкий кисловатый запах кофе поплыл по кухне, будоража и возвращая в реальность, и он решительно сдернул ковш с огня, выливая содержимое в высокий бокал. Ни сливок, ни сахара не было, а горечь сейчас только подчеркивала острое ощущение пустоты. Звенящая тишина, воцарившаяся в квартире, резала слух. Прислонившись к стене, Джеймс большими глотками пил горячий напиток, обжигаясь и стараясь отрешиться от воспоминаний. Перед глазами стояла Хилари. Она смеялась, разливая кофе по чашкам. У неё он всегда получался потрясающе вкусным.
Пискнула микроволновка. Вкуса еды Джеймс почти не почувствовал, целиком погруженный в мысли.
На улице было на удивление тихо. Выходной. Дом стоял неподалеку от метро, но окна выходили во двор. От грязного снега остались разбросанные съёжившиеся островки. Джеймс отставил бокал и, схватив со спинки стула джинсы и свитер, наскоро оделся, вбил ноги в ботинки и вышел на улицу. Сил и без того было немного, но он бегал до тех пор, пока не почувствовал, что готов рухнуть на землю. Привалившись к лестнице на детской площадке, он оперся руками о колени, глядя вниз. Дыхание вырывалось прерывистыми хрипами, как если бы затянувшаяся агония начинала набирать обороты.
В квартиру он возвращался неспешным шагом. Воспоминания остались за гранью настоящего. Далекие и неважные, как если бы это произошло не с ним. В прихожей на полу нашелся номер телефона Миргородской. Должно быть, случайно смахнул его, когда собирался на пробежку. Джеймс скомкал клочок бумаги в руке и долго стоял перед распахнутым настежь окном. Пришлось напомнить себе о том, как он с ней познакомился. Для чего.
В какой-то момент Джеймс утратил ощущение времени. Он смотрел, как в соседних домах зажигались и гасли окна, как по двору один за другим потянулись собачники. Стемнело быстро: вечерние сумерки ранней весны плавно перетекли в темноту ночи.
Джеймс заставил себя набрать номер Оксаны. Прислушиваясь к гудкам, он снова думал о том, что это его работа. В прошлом году Джеймс не испытывал никаких моральный терзаний о тех, кто стоял на пути. Только тогда дело касалось Хилари и её жизни, а сейчас ему нужно найти того, кто вскрыл глотку бывшему кровососу. Нет, не так.
Сейчас его цель — защитить Дженнифер и её семью от своего прошлого. Возможно, это всего лишь способ убежать от себя и от чувства вины, которое по-прежнему живо. Пусть оно похоронено под пластами отрешенности, но никуда не делось. Жить с ним невероятно трудно. Вот только Джеймс не собирался жить долго.
— Привет, — веселый голос порхающей по жизни стрекозы. — Я все думала, когда ты соскучишься по мне.
— Привет, — отозвался он, — я выдержал целых шесть часов после того, как проснулся. Это много или мало?
— В самый раз, — рассмеялась она. — Какие планы на вечер?
— Собираюсь увидеться с тобой, — Джеймс мысленно поморщился: лицемерие никогда не привлекало его, — искренне надеюсь, что наши планы совпадают.
— О, да, — Миргородская осталась довольна его ответом. — Ты любишь рыбу? Если да, то приглашаю тебя на ужин.
— Буду рад. Сколько же у тебя талантов?
— Много, — снова прозвучало весело. — До встречи. Адрес пришлю в смс.
Миргородская не переставала удивлять. Джеймс не ожидал, что она в самом деле подразумевает приглашение к себе домой и ждал получить адрес какого-нибудь ресторана паназиатской кухни. Такие, как она, предпочитают ходить по кафе и ресторанам, а плита у них на кухне для полноты дизайна.
Перед тем, как ехать к ней, он принял душ и решил побриться, но успел только намылить щеки и подбородок пеной. Стоя у зеркала, Джеймс смотрел на руки, с которых в воду капала кровь. Хилари. Остров. На ней была футболка, перепачканная кровью: неровный бурый штрих на светлой ткани.
Джеймс долго тер руки, будто надеясь содрать с них кожу. Вода давно уже стала прозрачной, но он продолжал держать их под водой, снова и снова терзая дозатор жидкого мыла. Когда он все же закрыл кран, из зеркала на него глянул человек, стоящий на грани. Голова казалась тяжелой, как если бы он через силу выбирался из наркотического дурмана.
Собирался Джеймс поспешно, будто опасаясь возвращения наваждения. Одеваться, как в клуб, не стал. Свитер, джинсы и спортивные зимние ботинки, поверх куртка — на случай, если ему взбредет в голову после встречи прогуляться по ночной Москве. Ровно в восемь он стоял у её подъезда, глядя на домофон. Развернуться и уйти было ещё не поздно, но он подумал о Дженнифер, набрал номер квартиры и нажал кнопку вызова.
— Поднимайся на последний этаж, — услышал в ответ.
Дверь в квартиру была гостеприимно приоткрыта.
Он оказался в ярком и просторном холле. Из прихожей было видно гостиную: диван бордового цвета со множеством белых и черных подушек, край стеклянного журнального столика, черный ламинат на полу. Джеймс подумал, что Миргородская сама занималась дизайном.
Она вышла ему навстречу из спальни. Её наряд выгодно отличался от вчерашней пошлой откровенности. Легкая серебристая кофта с длинным рукавом и небольшим вырезом, светлые бриджи и балетки. Волосы она собрала в высокий хвост и лишь слегка накрасила губы блеском. Светло-карие, ореховые глаза и веснушки — необычное сочетание со смуглой кожей.
