– Слава богу, – сказала она, невольно моргая от внезапно вспыхнувшего яркого света. – Я боялась, что электричество тоже отключили.
Вытащив из карманов банки консервов, Лилли выставила их на кофейный столик. Потом она извлекла сотовый телефон и набрала номер. Тирни вдруг насторожился.
– Ты кому звонишь? – спросил он, выпрямляясь.
– Датчу.
5
Предсказание Лилли насчет хаоса в городе полностью оправдалось.
Всего два часа назад Датч вернулся в город, но ему уже хотелось вернуться обратно, он уже тосковал по тишине и покою своего домика в горах. «Он больше не твой», – с горечью напомнил себе Датч.
Даже в час пик в Атланте не было таких заторов, как в этот вечер на Главной улице в Клири. Машины стояли впритирку, бампер к бамперу на обеих полосах дороги: бесконечная цепочка красных задних огней в одну сторону и белых подфарников в другую. Казалось, все, кто находился в северной половине города, устремились в южную и наоборот.
Служба шерифа курировала сельские районы округа, предоставив ведение дел в городе Датчу и его департаменту. Это был отличный день для краж со взломом, потому что никто не сидел дома, а все силы полиции были брошены на усмирение хаоса, порожденного подступающей снежной бурей.
На пересечении Главной улицы с улицей Моул-три опять сломался светофор. В любой другой день никто не увидел бы в этом ничего особенного. Водители проезжали по очереди, вежливо пропуская друг друга через перекресток и перебрасываясь шутками. Но в этот день, когда всеобщее терпение и без того было на пределе, неработающий светофор вызвал безнадежный затор, и застрявшие в нем водители принялись скандалить.
Те офицеры, что не были заняты регулированием уличного движения, контролировали рынок, стараясь предотвратить стычки из-за тех немногих товаров, что еще оставались на полках. Уже произошла одна драка из-за банок сардин.
А дальше будет еще хуже. Когда циклон перевалит на восточную сторону горного хребта и ворвется на равнину, набухая влагой, дороги станут совершенно непроходимыми и ситуация выйдет из-под контроля. Датч знал: пока буря не стихнет, а накопившиеся снег и лед не растают, ему нечего рассчитывать на отдых.
Датч бросил взгляд на вершину пика Клири. Она была полностью окутана тучами. Он спустился с горы как раз вовремя. Слава богу, Лилли отправилась прямо следом за ним! Сейчас она уже далеко на юге, на пути в Атланту. Если будет ехать быстро, вероятно, сможет обогнать надвигающуюся бурю и доберется до дому заблаговременно.
Он привык постоянно думать о ней, о том, где она и что делает. И никакое дурацкое свидетельство о разводе не сможет избавить его от этой привычки. Вспомнив, как она посмотрела на него перед тем, как он уехал, Датч почувствовал страшную тяжесть внутри. У него было такое чувство, будто он проглотил наковальню. Она как будто даже испугалась его. А кто, спрашивается, виноват? Только он один. Он сам дал ей повод для опасений.
– Эй, шеф! – окликнул его Уэс Хеймер с тротуара у «Аптеки Ритта». – Давай сюда. Я налогоплательщик, и у меня есть жалоба.
Датч вывел «Бронко» из полосы движения, ползущего по Главной улице, и с трудом втиснулся на забитую машинами стоянку перед входом в аптеку. Он опустил стекло, и в салон ворвался ледяной воздух.
Уэс подошел к нему развалистой походкой бывшего футболиста. Оба его колена и одно бедро были поражены артритом, но Уэс не любил об этом распространяться. Он готов был буквально на все, лишь бы не признаться в какой-нибудь слабости.
– На что жалуешься, тренер? – бесстрастно спросил Датч.
– Ты тут у нас блюститель порядка номер один. Неужели ты не можешь очистить улицы от этих кретинов?
– Я начну с тебя.
Уэс хохотнул, но тут же оборвал себя, заметив, что Датч не в настроении, и наклонился ближе к окну машины.
– Эй, приятель, в чем дело? Что за постная рожа?
– Я распрощался с Лилли. Пару часов назад, в горном коттедже. Она уехала навсегда, Уэс.
Уэс отвернулся.
– Скотт, пойди согрей машину. Я сейчас приду. – Скотт, стоявший под навесом у входа в аптеку, поймал брошенную Уэсом связку ключей, помахал другой рукой в знак приветствия Датчу и двинулся вниз вдоль тротуара.
– Что у него слышно насчет колледжа? – спросил Датч.
– Мы об этом после поговорим. А сейчас давай о твоей жене.
– Бывшей жене. С ударением на первом слове. Сегодня она ясно дала мне это понять.
– Я думал, ты хочешь с ней поговорить.
– Я поговорил.
– Бесполезняк?
– Точно. Она получила развод и страшно этому рада. Не желает иметь со мной ничего общего. Все кончено. – Он потер лоб рукой в перчатке.
– Ты что, плакать собираешься? Черт возьми, Датч, мне стыдно за тебя. Ты же мой лучший друг!
Датч бросил на него мрачный взгляд.
– Да пошел ты!
– Что ты хнычешь, как баба? – ничуть не смутившись, продолжал Уэс. Он укоризненно покачал головой, словно Датч был нашкодившим мальчишкой. – Лилли тебя не ценила, так? Ну, так пошли ее к черту! Сама виновата. Если хочешь знать мое мнение…
– Я не хочу знать твое мнение.
– Она думает, у нее и дерьмо не воняет.
– Я сказал, что не хочу знать твое мнение, неужели не ясно?
Уэс вскинул обе руки в знак того, что сдается.
– Ладно! Ладно! Обо мне она тоже невысокого мнения.
– Она считает тебя задницей.
– Можно подумать, я сон потеряю из-за того, что миссис Лилли Мартин Бертон думает обо мне. – Криво усмехнувшись, Уэс хлопнул Датча по плечу. – Уж больно ты переживаешь из-за всякой ерунды. Ты потерял жену, но ты же мужик! Протри глаза! – Он широко повел рукой по воздуху. – Женщин кругом навалом!
– Женщины для меня не проблема, – пробормотал Датч.
Уэс критически склонил голову набок.
– Да ну? Всю дорогу или в последнее время?
«И раньше, и теперь», – мысленно ответил Датч. В свое время он выстроил целую систему оправданий для первой ходки налево. На работе он находился под постоянным давлением. Ему надо было сбросить напряжение. Лилли была занята своей карьерой. Их любовные отношения стали слишком предсказуемыми и невдохновляющими. И так далее, и так далее, и так далее.
Лилли расстреляла его доводы, как картонных уток в тире. Он покаялся в своих слабостях и поклялся никогда больше не ходить налево.
Но за первой ходкой последовала вторая, потом третья, четвертая, пятая… Вскоре и запас оправданий у него иссяк. Теперь он понял, что не последняя измена положила конец его браку. Началом конца стала именно первая измена. Ему бы, дураку, догадаться, что такая женщина, как Лилли, не потерпит неверности.
