– Привет.
– У меня ноги переломаны к чертям собачьим, да?
– Да. К чертям собачьим!
Скотт закрыл глаза и с тихой улыбкой испустил долгий вздох.
– Слава богу!
Эпилог
– Мисс Мартин, мистер Тирни здесь.
Ассистентка Лилли знала, кто такой Бен Тирни, из отчетов в прессе о событиях, развернувшихся в Северной Каролине три месяца назад. Хотя основное внимание репортеров было уделено поимке Уильяма Ритта, в коридорах редакции журнала «Тонкая штучка» много говорили о том, что произошло между нею и Тирни за два дня, проведенных в горном коттедже.
Разумеется, никто из сослуживцев не осмелился задать ей вопрос напрямую, тем более что с тех пор она ни разу не встречалась с Тирни, не поддерживала с ним никаких контактов. До вчерашнего дня. Он позвонил и попросил о встрече на следующий день.
Лилли знала, что слух о предстоящей встрече разнесся по редакции со скоростью лесного пожара, поэтому с самого утра все были как на угольях и боролись за право первыми его увидеть.
Невозмутимость ассистентки Лилли была притворной.
А вот сама Лилли притворяться не могла. Она сама не узнала своего голоса, когда сказала:
– Пожалуйста, пригласите его сюда.
С бьющимся сердцем смотрела она на дверь. Он открыл дверь, вошел и тихо закрыл ее за собой. Он был в легких спортивных брюках и куртке. Раньше Лилли видела его только в шортах на байдарке, а потом в джинсах, свитере и куртке в коттедже.
Ну, и без ничего.
– Привет, Лилли!
– Привет!
– Я рад, что ты нашла для меня время сегодня.
– Я взяла себе за правило непременно устраивать встречу с каждым мужчиной, с которым судьба свела меня на двое суток в горном коттедже во время снежной бури.
Он похудел, побледнел, но его улыбка осталась по-прежнему подкупающей. Он пододвинул стул и оглядел ее с головы до ног. Когда их глаза встретились, он сказал:
– Отлично выглядишь!
«Ну почему ты ждал девяносто четыре дня, чтобы позвонить мне?» – кричало все у нее внутри. Вслух она спросила:
– Как плечо?
– Новенькое, с иголочки. Меня переживет. Им пришлось заменить старый сустав пластиковым, практически не подверженным разрушению.
– Тебя это беспокоит?
– Не слишком.
– Ты говоришь так о любой травме.
Несколько мгновений он пристально смотрел ей в глаза.
– Есть раны, которые болят сильнее других.
Лилли отвернулась, чтобы избежать притяжения его синих глаз. Бессчетное число раз она спрашивала себя, что скажет и что сделает, когда увидит его снова. Если когда-нибудь увидит. Она не сомневалась, что уж один-то раз им суждено увидеться. Что будет дальше, она не знала. Не знала, чего ждать. Она разработала несколько сценариев собственного поведения во время этой встречи: от холодного равнодушия до страстных объятий. И вот час настал, а она не могла вспомнить ни единой реплики из придуманных загодя диалогов.
– Наверное, тебе пришлось пройти физиотерапию?
– Я провел несколько недель в реабилитационном центре.
– Бездействие, должно быть, сводило тебя с ума?
– Верно подмечено. Но мое положение было неизмеримо лучше, чем у многих других пациентов. Например, у Скотта Хеймера.
– Да, я слышала о несчастном случае.
– Это не был несчастный случай. Он мне сказал, что нарочно отпустил канат.
– Зачем?
С растущим изумлением Лилли выслушала рассказ о стероидах, которыми Уэс накачивал своего сына.
– Да плюс к тому спал с его подружкой, – подытожила Лилли, покачивая головой. – Уэс Хеймер – последняя сволочь.
– Согласен. Они держат его интрижку с Миллисент в секрете. Не для того, чтобы защитить Уэса, но чтобы оградить чувства ее родителей. Зачем усугублять их страдания?
– Он заслуживает публичного осуждения, но я понимаю, что заставило их так поступить.
– Говорят, он чувствует себя паршиво, но не только из-за Скотта или из-за того, что произошло на горе.
– Он всего лишь следовал примеру Датча.
– Не совсем так, Лилли. Если верить Скотту, Уэс сознался, что это он подзуживал Датча на охоту за мной.
– А Уэсу-то какой интерес охотиться за тобой?
– Какое-то время он всерьез опасался, что его собственный сын может оказаться Синим.
– Скотт?
– У него был мотив. По крайней мере, Уэс так думал. Уэс сыграл на чувствах своего старого друга и подтолкнул его на то, что самого Датча давно уже подмывало сделать: достать меня из ревности к тебе. Уэсу нетрудно было убедить Датча, но он не ожидал, что дело обернется смертью его лучшего друга. Эту вину он унесет с собой в могилу.
– Не понимаю, как она может оставаться с ним.
– Миссис Хеймер? Скотт говорит, она была готова его оставить, когда узнала о стероидах. Уэс умолил ее остаться. Он говорит, что стал другим человеком. Перевернул страницу. В доказательство того, что он раскаялся, Уэс даже бросил тренерскую карьеру. Он теперь торгует спорттоварами.
– У дяди Миллисент?
– Нет, так далеко его раскаяние не заходит, – покачал головой Тирни.
– А как же Скотт? Что ждет его в будущем?
– Он все еще в инвалидной коляске, но, как только полностью поправится, он хочет продолжить образование, как и собирался.
– Но только не в спорте, я думаю?
– Нет. Он больше не будет играть в спортивные игры и сам безмерно рад этому.
– Представляю себе, насколько он был несчастен, если пошел на такую крайность, лишь бы выбраться из-под давления отца.
– Он и сейчас несчастен, – проговорил Тирни, задумчиво хмурясь. – Скотт о многом мне рассказал, можно сказать, душу открыл. Он рад, что от него больше не будут требовать участия в спортивных состязаниях. Но он кое-что скрывает. Он мне прямо сказал, что это дело слишком личное, он еще не готов этим поделиться. Я много за ним наблюдал, пока мы вместе были в реабилитационном центре. Он много читает. Главным образом греческих и римских классиков. Часами сидит, уставившись в пространство. Он очень грустный юноша.
– Может быть, он тоскует по Миллисент?
– Он, конечно, сожалеет о том, что с ней случилось, но после того, как она и Уэс… – Тирни не договорил. – Что-то еще разбило ему сердце… Или кто-то еще. Может быть, позже он почувствует себя готовым поговорить со мной. Он обещал держать связь.
– Я уверена, он ценит твою дружбу.
– Он хороший парень.
Немного помолчав, Лилли сказала:
