– Ты не должна бояться меня.
Она презрительно хмыкнула и мысленно приказала себе не опускать глаз под его пронизывающим взглядом.
– Думаешь, я поверю тебе на слово?
– Я никогда не причиню тебе зла. Клянусь.
– Извини, Тирни, тебе придется придумать что-нибудь поубедительнее. Что ты делал вчера на вершине?
– Я же тебе говорил, я…
– Не делай из меня дуру. Вчера был паршивый день для экскурсии по горам. Кто будет любоваться видами с горной вершины, когда синоптики предупреждают о снежном шторме? Только не человек с твоим опытом походной жизни.
– Признаю, это было непродуманное решение.
– Непродуманное? Только не для тебя. Попробуй еще что-нибудь.
Его губы сжались в тонкую жесткую линию, и Лилли вспомнила, что он не любит, когда его слова оспаривают.
– Снежный шторм пришел раньше, чем я ожидал. Моя машина не завелась. Мне пришлось спускаться пешком. Другого выхода не было.
– Ну, допустим.
– Я срезал путь, не хотел кружить по дороге. Я заблудился…
– Заблудился? – Лилли ухватилась за это слово. – Это ты-то заблудился? Ты, с твоим шестым чувством ориентации?
Застигнутый на лжи, он растерялся и сменил тему:
– Ты заразилась манией.
– Манией?
– Из-за пропавших женщин. Любая женщина в Клири боится стать следующей жертвой. Все в городе и вокруг охвачены тревогой. Ты пробыла здесь неделю, вот и поддалась общей панике. Любой мужчина вызывает у тебя подозрение.
– Не любой мужчина, Тирни. Только один. Который не может объяснить, зачем он шатался целый день по горам под ледяным дождем. Который знал, где находится мой коттедж, хотя никто ему об этом не рассказывал. Который вчера вечером отказался открыть свой рюкзак, и я только сейчас поняла почему.
– Обещаю, я все объясню, – вздохнул он, – только не держи меня на мушке.
– Объясни все это Датчу.
Черты его лица заострились и окаменели, словно кожа вдруг туго натянулась на костях. Лилли извлекла свой сотовый телефон из кармана пальто. Он по-прежнему показывал отсутствие связи.
– Ты совершаешь ошибку, Лилли. – От этих слов, произнесенных тихим, но грозным тоном, у нее кровь застыла в жилах. – Ты даешь волю воображению, и эта ошибка будет стоить дорого.
Она не желала слушать, не желала поддаваться. Он лгал ей с самого начала, с той первой обезоруживающей улыбки в автобусе. Он всего лишь играл роль, должно быть сослужившую ему хорошую службу в прошлом. Все, что он говорил и делал, было ложью. Он сам был ложью.
– Прошу тебя, вспомни хотя бы о презумпции невиновности.
– Ладно, Тирни, – сказала она, – я вспомню о презумпции невиновности, если ты объяснишь вот это.
У ее ног лежали наручники, найденные в одном из застегнутых на «молнию» отделений рюкзака вместе с пистолетом. Лилли поддала их ногой. Они скользнули по деревянным половицам, натолкнувшись на его ноги, и остались лежать на полу. Он долго смотрел на них, потом поднял голову и взглянул на нее. Его взгляд был непроницаем.
– Я так и думала. – Держа пистолет правой рукой, Лилли левой набрала на телефоне номер Датча. Телефон был мертв, как камень, но она сделала вид, что звонок прошел на его голосовую почту. – Датч, мне грозит страшная опасность от Тирни. Приезжай скорей.
– Ты ошибаешься, Лилли.
Она сунула телефон обратно в карман и опять схватила пистолет обеими руками.
– Я так не думаю.
– Выслушай меня. Умоляю.
– Хватит, я уже наслушалась. Подними наручники.
– Неужели ты думаешь, что я и есть Синий? Только из-за пары наручников и ленточки?
Лилли приходилось слышать, как Датч называет неизвестного подозреваемого Синим. И вот теперь, услыхав эту кличку, так запросто слетевшую с губ Тирни, она почувствовала, как страшно застучало ее сердце. Но не это привело ее в ужас.
Должно быть, ужас отразился у нее на лице.
– Да брось, Лилли, – тихо продолжал Тирни. – Да, я знаю, как копы называют похитителя. Тебя это не должно удивлять. Это же маленький город. Все в Клири знают.
– Дело не в этом. – В голосе Лилли ясно слышались астматические хрипы. – Я ни словом не упомянула о ленточке.
* * *
Вопрос специального агента Уайза настолько не имел отношения к делу, что Датч совершенно растерялся.
– Бен Тирни?
Они обсуждали проводимое им расследование исчезновения Миллисент Ганн, и вдруг Уайз ни с того ни с сего спрашивает, знает ли он Бена Тирни.
Датч перевел недоуменный взгляд с Уайза на Бегли, но с таким же успехом он мог бы всматриваться в лица манекенов. Их глаза были столь же пустыми и невыразительными.
– Какое отношение к чему бы то ни было имеет Бен Тирни?
– Вы его знаете? – повторил Уайз.
– Лицо, к которому приложено имя, больше ничего. – И вдруг Датча пронзил холод, ничего общего не имевший с температурой на улице. Его охватило тяжкое предчувствие, знакомое любому копу, когда-либо входившему в здание, где мог скрываться преступник. Любой коп в таком случае знает, что должно случиться нечто скверное, не знает только, что именно и насколько это будет скверно. – А при чем тут Бен Тирни?
Уайз заглянул в свою кофейную чашку и осторожно положил ложечку на край блюдца.
Такая уклончивость показалась Датчу более красноречивой, чем любые слова. У него сжалось сердце.
– Слушайте, если Тирни в этом замешан…
– Ваша бывшая жена хорошо с ним знакома?
Кровь бросилась в голову Датчу. Он метнул взгляд на Бегли, задавшего ему этот вопрос.
– О чем, черт побери, вы говорите?
– Нам известно, что они знакомы.
– Кто вам сказал?
– Насколько хорошо они знакомы? Что их связывает?
– Ничего их не связывает, – угрюмо буркнул Датч. – Она только раз с ним встречалась. А в чем дело?
– Просто уточняем. Мы исследуем несколько аспектов…
Датч грохнул кулаком по столу с такой силой, что посуда и приборы звякнули. Ложечка Уайза свалилась с блюдца и запрыгала по столу.
– Хватит кормить меня дерьмом с ложечки! Что вам известно об этом типе? Может, вы крупные шишки в ФБР, но я коп, мать вашу, и я имею право на уважение. И на любую информацию, если она касается моего расследования. А теперь: что насчет Бена Тирни? Иначе, богом клянусь…
– Возьмите себя в руки, – приказал Бегли. – К вашему сведению, я не терплю сквернословия, как и упоминания имени божьего всуе. Впредь воздержитесь от этого в моем присутствии.
Датч выскочил из кабинки, схватил свою парку и перчатки, натянул их порывистыми, сердитыми движениями. Потом он наклонился над столом и придвинулся к самому лицу Бегли.
