Майкл чувствовал себя генералом, принимающим армию
ууходящего на покой генерала высокой компетенции. Может, Винсент и был мошенником, пристрастившимся к азартным играм, но он, безусловно, также был прекрасным ресторатором. О большем Майкл не мог и мечтать. Новая работа требовала времени и опыта, но при этом не была тяжелой. Персонал был так хорошо вышколен бывшим владельцем, что заведение под присмотром заместительницы управляющего прекрасно держалось на плаву. Единственной, у кого были проблемы, была эта загруженная работой заместительница управляющего, которая с удовольствием избавилась от части своих обязанностей.
Заместительница, Джули Висдом, – миловидная разведенная женщина чуть старше сорока – была очень мудрым человеком, несмотря на склонность к лести и флирту со своим новым боссом. Майкл обнаружил, что его привлекает эта интеллигентная брюнетка, и пытался бороться с возникшим влечением, но спячка, в которую впала Пат, еще больше усложняла ситуацию.
Майкл всегда был верным мужем, но его жизнь на работе была настолько приятнее и полнее, чем дома, что он испытывал соблазн. Он уже искал оправдания и объяснения…
«После всего, что я пережил, после такого стресса, кто меня упрекнет?»
Но пока что Майкл не поддался искушению. Возможно, он все еще в душе был Святым Сатариано, или, может, он просто по-прежнему любил жену, – женщину, которая несла вместе с ним эту тяжелую ношу, хотя он предупреждал ее, что заключил сделку с Чикагским Дьяволом, женщину, которая дала жизнь Майку и Анне, прекрасную королеву выпускного бала из Де-Калба, в которую он влюбился столько лет назад…
Однажды, в четверг вечером, через два месяца после начала их новой жизни, Майкл пригласил Пат в «Винсент» на романтический ужин. Отчасти чтобы приструнить свою кокетливую заместительницу, но также и для того, чтобы помочь своей жене воспрянуть духом.
Это был не первый визит Пат в «Винсент», но впервые с ними не было дочери. В тот вечер Анна проводила время с соседкой, Синди, – они решили покататься на лошадях, а потом устроить вечеринку с ночевкой. И Майкл и Пат хотели, чтобы Анна расширила круг своих друзей.
Они заказали говядину «Шатобриан» и бутылку очень дорогого французского вина из подвала «Винсента». При свете свечей, на фоне окна с видом на город, Пат выглядела красивой и даже счастливой. Говорили в основном об Анне, так как в жизни Пат сейчас ничего больше не было, кроме телевизора и домашних дел.
– Эти выходные будут тяжелыми для нашей девочки, – сказала Пат.
– В самом деле? Почему?
– В субботу вечером выпускной бал.
– О!
Пат отхлебнула вина. Потом подняла брови и сказала:
– Она никак не может забыть этого Гэри.
– Что ж, он симпатичный парень. Обаятельный. Замечательный квотербек, президент класса… Но между ними ведь не было ничего серьезного?
Пат пожала обнаженными плечами. На ней было элегантное белое платье, кружевное с атласным чехлом.
– Может, и было, но Анна хорошо умеет прятать письма. Я тысячу раз обыскивала ее вещи.
– Какой ужас, – Майкл покачал головой.
– А разве у меня был выбор?
– О, я не упрекаю тебя. Просто… до чего эта… ситуация нас доводит.
Пат сделала глоток вина.
Майкл кивнул на город, видневшийся в окне за спиной его жены, и сказал:
– Пат, если ты дашь этому городу хотя бы ничтожный шанс, ты его полюбишь.
– Я не имею ничего против этого города.
– Дорогая, ты его едва видела.
– Я просто держусь в тени. Разве мы не должны…
– Вообще-то мы должны жить нормальной жизнью. – Майкл потянулся через накрытый скатертью стол и взял ее за руку. – И, дорогая, ты должна начать жить. Мы должны начать жить.
Пэтси Энн слабо улыбнулась. Ее глаза скользнули по заместительнице Майкла, одетой в белую рубашку и чернь брюки. Мужской наряд не делал ее менее женственно.
– Она уже заигрывала с тобой?
– Что?
– Твоя маленькая кокетливая заместительница. Она уже заигрывала с тобой? Она не сводит с тебя глаз с начала ужина.
Он отмахнулся.
– Не глупи. Меня не интересует никто, кроме тебя.
Ее рот скривился в печальной улыбке, которая сказала Майклу о многом.
– Я говорю не о тебе, Майкл. Я говорю об этой маленькой хищной сучке.
Он вздохнул, усмехнулся.
– Скажем так, я не позволил ей со мной заигрывать.
– Не надо. – Теперь Пат взяла его за руку и сжала ее. – Я знаю, я… была не очень пылкой в последнее время…
Они занимались любовью всего раз пять с тех пор, как переехали в Райский поселок, и то все происходило скорее механически.
– Ничего, – сказал Майкл.
Пат покачала головой.
– Нет. Нет, мы это наверстаем. Майкл, мы наверстаем… Несколько часов спустя они так и сделали.
Как и все задние дворы в Райском поселке, их двор был обнесен забором. Немного опьянев от вина, Майкл и Пэтси Энн купались обнаженными в бассейне под синим бархатным небом, усыпанным бриллиантами звезд, связанными большой полированной перламутровой пуговицей. Майкл плыл за женой, ловил и целовал ее, иногда в губы. Затем они выбрались из бассейна и, не вытираясь, легли на большое пляжное полотенце, расстеленное на траве, и целовались и обнимались, как подростки.
Он сел на край полотенца, опершись на руку, наклонился и пристально посмотрел на свою все еще красивую жену, на ее стройное тело, усыпанное жемчужинами воды упругую полную грудь, длинные ноги, которые скоро обхватят его бедра.
– Я люблю тебя, Пэтси Энн О'Хара, – сказал он.
Она легла на спину. Светлые волосы рассыпались по полотенцу, белая кожа казалась кремовой в лунном свете Пат раскинула руки и ноги, глаза были широко раскрыты губы приоткрылись, как будто она собиралась улыбнуться или, может быть, заплакать.
– Я тоже люблю тебя, Майкл Сатариано, – сказала она. Он упал в ее объятия, и действительно, ноги Пат сомкнулись вокруг него, когда он вошел в нее. Он целовал ее губы, ее шею, ее грудь, а она смеялась и всхлипывала, и обнимала его так крепко, будто хотела слиться с ним, раствориться в нем.
Ему было так хорошо, как не было уже много месяцев, а может, и лет, а ее крики, наверное, перебудили всех соседей. Потом они лежали, тихо смеясь, поглаживая друг друга, и долго целовались.
– Не хватает только салюта, – сказал Майкл.
– Что?
Он играл локоном ее светлых волос.
– Лунный свет напомнил мне о той первой ночи, когда я вернулся из армии… Мы были в «бьюике» твоего отца!; на заднем сиденье, в поле…
– День независимости!
