Попрощавшись с Вэлшем, директор попросил помощника срочно зашифровать запрос Ульриху о том, какие предположительно цены будут на акции бобов какао во время кризисной ситуации в Гаривасе, кто получит профит в случае, если обстоятельства станут развиваться так, как это угодно заинтересованному концерну (или концернам), каковы уязвимые точки в предполагаемой на бирже комбинации и кто возьмет сверхприбыль, если ситуация начнет развиваться не в том направлении, которое запланировано.
Он не уезжал из офиса до тех пор, пока от Ульриха не пришел ответ, в котором назывались оптимальные цены и давался — впрочем, весьма гипотетически — анализ тех шагов конкурентов Дигона, которые могут нанести ему поражение на биржах и дать профит тем, кто в самый последний момент поставит на акции других концернов и банков.
После этого директор отправился на встречу со специальным помощником президента, показал ему расшифрованные телеграммы и в течение двух часов разрабатывал план предстоящих мероприятий в связи со вновь открывшимся обстоятельством, которое заключалось в том, что Майкл Вэлш предпринимал такого рода внешнеполитические шаги, которые он не имел права предпринимать без санкции Белого дома, на худой конец, директора.
Через двадцать минут после того, как директор уехал, помощник президента пригласил к себе старого друга Роберта Кара, ведущего специалиста по биржевым операциям, ознакомил его с сообщениями, оставленными ему шефом ЦРУ, и попросил, соблюдая абсолютнейшую конспирацию, просчитать возможные ходы, позволяющие поставить на такого рода акции, которые принесут максимальную прибыль тем, кто решит поиграть, вложив свои деньги в эту рискованную комбинацию.
Через сорок минут после того, как помощник президента попрощался со своим другом, к нему приехал директор ФБР.
Вернувшись к себе поздно вечером, директор ФБР пригласил двух самых доверенных сотрудников и поручил им в течение сегодняшней ночи разработать план операции, цель которой заключалась в том, чтобы организовать тотальное наблюдение за Майклом Вэлшем.
28
14.10.83 (17 часов 05 минут)
— Господин Хуан Мануэль Мария Хайме Антонио Бланко? спросил Шор учтиво.
— Де Бланко, с вашего позволения, — уточнил высокий малоподвижный человек, — я дворянин, инспектор.
— С вашего позволения, господин инспектор. Но мы отвлеклись от темы нашего разговора… Я пригласил вас в качестве свидетеля по делу о гибели Леопольдо Грацио. Мне необходимо задать вам ряд вопросов, господин де Бланко.
— Я к вашим услугам, инс… господин инспектор.
— Хочу предупредить, что наш разговор записывается на пленку. Если вы намерены пригласить адвоката, я готов назначить вам другое время, но не позже четырнадцати часов завтрашнего дня.
— Все будет зависеть от ваших вопросов, господин инспектор.
Шор кивнул.
— Мой первый вопрос: когда и на каком бизнесе началось ваше сотрудничество с мистером Грацио?
— А отчего вы называете покойного "мистер"? Он материковый европеец, точнее говоря, итальянец, следовательно, его должно называть "синьор".
— Справедливое замечание, господин де Бланко, но его бизнес мало распространялся на Италию, все больше на американский континент… Кстати, вы были первым, кто проводил зондаж среди членов кабинета Санчеса по поводу энергопроекта?
— На этот вопрос вам ответит юрист нашей корпорации, господин инспектор… Что же касается времени, когда началось мое сотрудничество с Грацио, то это, дай бог памяти, началось году в семьдесят пятом… Да, именно так…
— То есть после смерти испанского диктатора?
— Я бы не стал так говорить о генералиссимусе Франсиско Франко. Он не был диктатором, во всяком случае, последние годы своего правления… Мы, люди бизнеса, через жену Франко, отдав ей акции крупнейших магазинов "Корт инглез", смогли ввести его в нашу среду, А нам не нужна диктатура, во всяком случае, пока не возникла кризисная ситуация и дело может быть чревато бунтом черни.
— Такого рода точку зрения можно дискутировать, а вы занятой человек, господин де Бланко, я не вправе злоупотреблять вашим временем. Но вы обязаны согласиться, что ваше сотрудничество с синьором Грацио началось в первые дни детанта, не правда ли?
— Вы хотите сказать, что я левый бизнесмен? — улыбнулся де Бланко. — Нет, я монархист, то есть живу в мире реальностей. Мой брат занят в сфере бизнеса с Америкой, я с Востоком, дядя поддерживает контакты на европейском континенте; нормальная жизнедеятельность планеты невозможна без и вне надежных контактов с русским колоссом, худой мир лучше доброй войны.
— У Грацио был хороший бизнес в коммунистическом мире?
— Этот вопрос вы зададите моему юристу, господин инспектор.
— Хорошо, я подойду к интересующему меня делу с другой стороны… Леопольдо Грацио никто никогда не угрожал? Особенно после того, как он наладил широкие контакты с коммунистическими режимами и развивающимися странами?
Бланко спросил разрешения закурить, достал самые дорогие сигареты "ротман" (без фильтра, густо-сладкие), прикурил от массивного золотого "дюпона", потом наконец ответил:
— Мне такого рода факты неизвестны, господин инспектор.
— А вам, особенно последнее время, никто не угрожал?
— Даже если бы это было, я не стал бы вам говорить, господин инспектор, это не по правилам.
— Господин де Бланко, — медленно, чеканя слова, произнес Шор, — я тоже поступаю не по правилам, предупреждая вас о том, что ваша жизнь в опасности. Данные прослушивания ваших телефонных разговоров позволили мне сделать вывод: будете вы откровенно разговаривать со мною или не станете этого делать, поделитесь своими соображениями, связанными с убийством Грацио, или будете, как вас просят, настаивать на версии его самоубийства, опасность вам грозит постоянно. И это связано, как мне представляется, с судьбой энергопроекта для Гариваса. Это все, господин де Бланко, я больше вас не задерживаю.
Лицо Бланко враз сделалось морщинистым; Шор поразился этой перемене: только что перед ним сидел лощеный моложавый красавец, и вдруг стало видно, сколько усилий тратит этот старик, чтобы сохранять себя на людях; постоянная схватка с возрастом!
— Я могу это ваше заявление, господин инспектор, повторить представителям прессы?
— Вы не решитесь, господин де Бланко, вы никогда не решитесь на это, ибо отдаете себе отчет, в каком сложном положении находитесь. Вы правы, полиция коррумпирована, Мегрэ — выдумка доброго и талантливого Сименона, вы правы, мы работаем хуже, чем преступники, но все-таки мы пока еще умеем охранять ключевых свидетелей. А вы свидетель именно такого рода.
— Господин инспектор Шор, вы были весьма любезны, советуя мне избрать верную линию поведения, благодарю вас сердечно. Но позвольте и мне дать вам совет: знайте, на кого можно замахиваться, а на кого рискованно. Не думайте, что ваша жизнь будет вне опасности, если вы и дальше станете заниматься правдоискательством.
