– Когда путешествуешь во времени, накапливается остаточный заряд, – пояснил Шрайвер. – И он потом никуда не девается. Мы уже давно знали про Геворкян.
– Специальный отдел службы безопасности США, – сказал незнакомец и показал удостоверение.
Для меня это означало конец. У него значок. А в удостоверении может быть написано хоть «Капитан Кранч»
[26]
, это уже неважно. Но я ни на мгновение не усомнилась, что он из службы безопасности. Такой уж у него был взгляд. Шрайверу он сказал:
– Нейтрализатор.
Шрайвер снял с руки что-то блестящее – штуковину, которой он уничтожил оружие Геворкян, – и с несколько комичной бюрократической церемонностью обменял ее на расписку. Офицер службы безопасности коснулся предмета детектором. Загорелся зеленый. Он убрал оба прибора во внутренние карманы.
После этого Шрайвер отошел в сторонку, а Капитан Кранч наконец снова сосредоточил внимание на мне.
– Где снарк?
– Снарк?
Он вынул из внутреннего кармана пиджака тонкую тряпочку и встряхнул. С подчеркнутой осторожностью натянул на левую руку. Инерционная перчатка. Поняв по выражению моего лица, что я знаю, что это такое, сказал:
– Не вынуждайте меня применять ее.
Я сглотнула комок в горле. На мгновение промелькнула безумная мысль воспротивиться ему, просто отказаться отвечать, где спрятан Биппи. Но мне уже доводилось видеть инерционную перчатку в действии, когда один-единственный часовой подавил бунт в лагере. Он был совсем не великан. Но я видела, как он разбивал головы, словно арбузы.
В любом случае Биппи в столе. Они наверняка заглянут туда.
Я выдвинула ящик, вынула прибор. Отдала ему.
– Это провокация, – сказала я. – Они хотели, чтобы мы его использовали.
Капитан Кранч окинул меня взглядом, который яснее всяких слов говорил, что он считает меня непроходимой дурой.
– Мы понимаем гораздо больше, чем вам кажется. Существуют круги в кругах. У нас имеются информаторы в будущем, причем некоторые из них занимают куда более высокие посты, чем вы можете себе представить. Только не все, что мы знаем, должно становиться достоянием общественности.
– Черт, но ведь эта дрянь – настоящее зло!
У змеи взгляд теплее, чем у этого человека.
– Поймите следующее: мы сражаемся за то, чтобы выжить здесь. Истребление – это не выход. Можете переживать какие угодно моральные кризисы, когда война будет выиграна.
– Необходимо сохранить это в тайне. Технологию. Если ее использовать, то в результате это приведет лишь к тому…
Он не слушал меня.
Я достаточно долго проработала на правительство, чтобы понимать, когда я впустую сотрясаю воздух. Поэтому я умолкла.
Когда Капитан Кранч ушел с Биппи, Шрайвер остался, иронически глядя ему вслед.
– Люди получают то будущее, какого заслуживают, – заметил он.
– Но я как раз об этом и говорю. Геворкян пришла из будущего, чтобы оно воплотилось. Это означает, что время не предопределено. – (Кажется, я становлюсь плаксивой. День выдался трудный.) – Тот ее знакомый сказал, что в этой операции задействовано много народу. Они не знали, как все повернется. Они этого не знали.
Шрайвер промычал что-то, нисколько не заинтересованный.
Я продолжала гнуть свое, не обращая внимания:
– Если оно не предопределено, если они так стараются, чтобы оно осуществилось, значит все наши усилия все-таки не так уж и тщетны. Будущее можно предотвратить.
Шрайвер наконец-то поднял голову. В его глазах горел странный торжествующий огонек. Он улыбнулся своей лукавой улыбкой, будто вопрошающей: «Ну разве это не забавно?» – и сказал:
– Не знаю, как ты, но некоторые из нас работают как проклятые, чтобы так и было.
И, насмешливо подмигнув, он ушел.
Как пульс размеренный машины бьется
[27]Щелк.
Включилось радио.
– Слышь.
Марта упрямо шагала, глядя себе под ноги. За правым плечом – Юпитер, за левым длинный шлейф Дедала. И ничего тут такого. Надо просто шагать – шагнула, дернула, шагнула, дернула. Делов-то.
– Шиш.
Марта повела подбородком, и радио выключилось.
Щелк.
– Слышь. Шиш. Кив. Эль. Сен.
– Заткнись, заткнись, заткнись! – Марта сердито дергала веревку, и сани, на которых лежал труп Бертон, подпрыгивали на твердой сернистой земле. – Бертон, ты умерла. Я проверяла: у тебя вместо лица дырка здоровая – кулак можно просунуть. А мне нельзя съезжать с катушек. Я вляпалась, мне нельзя, понимаешь? Так что, будь добра, заткнись нафиг.
– Не. Бер. Тон.
– Да мне без разницы, заткнись.
Она снова дернула подбородком, и радио выключилось.
Над западным горизонтом нависал Юпитер – огромный, яркий и прекрасный. Но после двух недель на Ио его красота уже не так завораживала. Наверху в двух сотнях километров изрыгал в небо серу и диоксид серы Дедал. Его газовый шлейф отражал свет невидимого солнца, и в визоре Марты раскрывался волшебный светло-голубой веер. Но у нее совсем не было настроения любоваться грандиознейшим зрелищем во Вселенной.
Щелк.
– Я не сошла с ума, – поспешно выпалила Марта. – Ты – просто мое подсознание. А у меня нет времени, чтобы разбираться с какими-то там неразрешенными психологическими противоречиями. Не буду больше тебя слушать.
Тишина.
Луноход перекувырнулся раз пять, а потом врезался в булыжник размером с Сиднейский оперный театр. Марта Кивельсен, рожденное ползать скромное создание, была так надежно пристегнута, что едва сумела выпутаться из ремней безопасности, когда мир наконец перестал вертеться. А вот Джулиет Бертон, высокая, ловкая и спортивная Джулиет, уверенная в собственной везучести, пристегнуться не потрудилась и влетела в опору.
Из-за диоксида серы, летящего с огромной скоростью параллельно поверхности, не было видно ни зги. Поэтому Марта сначала выволокла из-под обломков лунохода облаченное в скафандр тело и укрылась от беснующейся бури – и только потом увидела, что сталось с Бертон.
И сразу же отвернулась.
Тот выступ расколол не только шлем Джулии, но и ее голову.
Возле скалы, в которую они врезались, намело нечто вроде сугроба – диоксид серы, летящий «горизонтальными струями», как это называли геологи-планетарники, частично оседал на камне. Марта машинально набрала полные горсти этого снега и ссыпала его в шлем напарницы. Поступок абсолютно бессмысленный, ведь в вакууме тело не будет разлагаться. Зато снег скрыл изуродованное лицо.
