– Ура! – раздалось сразу несколько голосов в окопе.
– Знай наших! – Курчиненко снова выпустил очередь, хотя никого из живых врагов уже не было видно.
– Прекратить огонь! – коротко скомандовал Олег и откинулся на заднюю стенку окопа.
Наступила тишина. Ни душманы, ни советские солдаты внизу не стреляли. Каждый пытался оценить результаты резко изменившегося положения, одни – с радостью и надеждой, другие – со злобой и страхом. Душманы, сконцентрировавшиеся у подножия отвесной скалы-высоты 2201, оказались зажатыми между двумя немногочисленными группами советских воинов.
– Сейчас будут к нам в тыл выходить, как мы к этим – негромко сказал Александр Муравьев и кивнул в конец окопа, куда сволокли трех убитых душманов.
Муравьев стоял по другую сторону пулемета. Олег заметил, что воздух слегка дрожит от перепада температуры над насадкой воздушного охлаждения пулемета. В окопе сидел Волков, его спина была темной, влажной и чуть припорошенной желтоватой пылью.
– Передохнем немного, – сказал Олег. – Курчиненко и Кудреватов, окопаетесь с той стороны бугра, чтобы нас не застали врасплох. Муравьев – будешь наблюдать за душманами внизу. Остальные – отдыхать. Приказ ясен?
– Так точно, – раздалось в ответ нестройным хором.
– Стефанакис не появлялся.
– Как в воду канул снайпер, – послышался низкий бас Шухавцова.
«Странно, – подумал Бестужев, – что могло задержать Поля? Или у нас в тылу уже появились душманы?»
Он, прищурив глаза от слепящего солнечного света, смотрел, как перевалили через заднюю стенку Кудреватов и Студент и двинулись вниз, навстречу Стефанакису.
Глава четвертая
1
Олег отвинтил крышку фляги, сделал два глотка и оторвал горлышко от губ. «Хватит, – приказал он себе, хотя жажду нисколько не утолил. – Хватит! Хорошего понемножку». Быстро завинтил крышку и спрятал баклажку от глаз. Никому неизвестно, сколько времени им придется еще загорать в этом окопе. И как бы в подтверждение его мыслей душманский пулемет откуда-то снизу взлохматил временную тишину щелкающим противным стрекотанием. Рой завывающих пуль прошил крону арчи за окопом, отсек мелкие и крупные ветки, дробно простучал по кремнистым валунам. Душманы не давали передышки.
Бестужев потянулся рукою к портативной рации, висевшей у него на бедре, щелкнул тумблером, поднес к губам микрофон.
– Товарищ майор! Товарищ майор! – снова и снова вызывал Бестужев. – Товарищ майор!
Рация несла звуковую картину другого боя: приказы, донесения, треск выстрелов… Но в этом хаосе звуков не было слышно хрипловатого голоса Устинова.
Вдруг в ответ послышался незнакомый властный голос:
– Сержант? Сержант? Это ты?
– Да, я сержант, – ответил Бестужев и недоверчиво спросил: – С кем разговариваю?
– Сержант, как там у вас? Я – старший лейтенант Иванов, – представился далекий голос. – Доложите обстановку. Где вы сейчас находитесь? Я беру карту, отмечаю. Где? Где? Высота 2201!
– Так точно! На перевале мы. Старый окоп, одиночное дерево, – быстро докладывал Олег. – Окоп взяли с бою. Убили трех душманов. Здесь пулеметное гнездо. Крупнокалиберный, американского производства. На самом перевале, метров восемьсот отсюда, горит наш «Урал», стоит техничка. Наши там отстреливаются, сколько их осталось, не знаю. Мы ударили огнем с фланга. Сбили атаку душманов. Больше двадцати трупов.
– Техничка там? Целая?
– Кабина разбита. Людей внутри не видно, – Бестужев отвечал на вопросы Иванова, а сам не спускал глаз с долины.
– Ваши потери? – допытывался старший лейтенант.
– Двое убитых, один раненый.
– Людей не бережешь, сержант! Погибнуть ума большого не требуется, побеждать надо умением! У вас же отличная позиция! – осуждающе произнес Иванов.
– Что еще? Как там душманы?
– Внизу, в долине, сначала было скопление, в основном всадники. Две повозки азиатские, с большими колесами, – Бестужев старался точнее вспомнить. – На глаз около полутора сотен человек. Сейчас частично заперты между нами и окопавшимися ребятами с «Урала» и технички.
– Говоришь, полторы сотни? – заинтересованно переспросил Иванов.
– Так точно, товарищ старший лейтенант. Может, даже больше.
– Сержант! Молодчина! Это же очень важные сведения! – сразу оживился Иванов. – Мы тут заперли пробкой выход из ущелья, не даем банде вырваться. Бой идет, но видим, что-то не то. Ослаб напор. Разведчики не обнаружили основного ядра банды. А душманы, оказывается, уже у вас скопились. Логично, ничего не скажешь! – и добавил тоном приказа: – Слушай внимательно, сержант! Приказываю: задержать банду, не выпускать ее! Помощь к вам уже идет. С запада движется мотострелковый батальон афганской армии. И наша десантура поднялась на вертолетах. А мы к вам на перевал сейчас направим бронемашины лейтенанта Абрикосова. Держись, сержант!
– Товарищ старший лейтенант, мне майор Устинов приказал от перевала всем отделением двигаться к ключевой высоте двадцать три – шестьдесят пять и там обосноваться.
– Ключевая высота там, где ты обосновался сейчас, сержант, – высота двадцать два – ноль один. Здесь основное ядро банды, – четко отрезал Иванов, отметая любые возражения. Потом более мягко добавил: – В армии, как, наверно, тебе известно, сержант, исполняется последний приказ.
– А все же прошу, доложите майору Устинову, товарищ старший лейтенант, – настаивал Бестужев.
– Майор Устинов выбыл из строя, – отрывисто ответил Иванов. – Управление боем я взял на себя. Еще вопросы есть?
– Нет, товарищ старший лейтенант.
– Я на тебя надеюсь, сержант! – ободрил его Иванов. – Пока!
Бестужев машинально выключил рацию, аккумулятор надо беречь. А в ушах звучал голос Иванова: «Майор Устинов выбыл из строя»… В такое не верилось. Почему-то встала перед глазами квадратная спина прапорщика с пулевым ранением, спина майора, когда лежали под вездеходом, и на его мундир капало темное масло из двигательного отсека… И еще вспомнился случайно услышанный Олегом разговор между майором и прапорщиком: «Спасибо вам, Иван Васильевич. Ваше ходатайство в Горьковский исполком помогло, – сказал тогда с благодарностью Пикаржевский. – Получили мы хорошую квартиру, двухкомнатную. В Сормово, в новом доме на Юбилейном бульваре. Жена и дочка прыгали от радости. Как вернетесь из Афганистана, так прямиком к нам. Волга рядом, отдохнете, как на курорте!». А майор полушутя-полусерьезно ответил: «За меня бы кто-нибудь походатайствовал. Ты же знаешь, Степан, сам был у меня в Ташкенте. В старом доме, что рядом с военным училищем, двухкомнатная для меня с женой, двоих детишек и больной тещи. Какой год уверяют, что будут улучшать жилищные условия…»
А сейчас оба «выбыли из строя»…
