– Да пошел ты! – отмахнулся от него Олег и поспешил вдогонку за Моргуновым, у которого всегда были хорошие конспекты.
Все нормальные студенты стояли в очереди именно за его тетрадями, с короткими, но емкими записями. Скалить зубы с Бегемотом сейчас не было охоты, а конспекты хорошо бы поймать до начала консультаций.
Олег пробежал по длинному коридору со сводчатыми высокими потолками, однако Моргунов уже успел куда-то юркнуть и его нигде не было видно. Оглянулся, но и в толпе студентов у лестницы того тоже не было. Зато сам Олег, кажется, привлек повышенное внимание.
– О-о! Бестужев! Редкий гость на факе!
– Привет, Бес!
– А вот и Олег! – раздавались голоса.
Олег пожал несколько протянутых рук, отшутился, мол, дела, не до учебы сейчас. Под веселый хохот он направился с ребятами на улицу: с некоторых пор курение в здании запретили.
«Надо же, – думал он, спускаясь по широкой лестнице, – выговор. Так ведь и выгнать могут».
Он снова и снова пытался напугать себя. Но мысль о возможном исключении из университета его не слишком-то взволновала. Странно, но почему-то все, связанное с учебой, казалось ему сейчас неважным и неинтересным. Промелькнуло даже, что можно было бы и вообще без университета обойтись.
Олег тут же отогнал эту мысль, он твердо помнил внушенное с детства: профессия необходима человеку. И еще было уважение к отцу: у него всегда было настоящее дело. В сознании тут же возникли школьные мечтания и представления о том, как это будет хорошо и красиво, когда он начнет работать.
Курить на улице было холодно. Олег стоял, прислонившись к стене, и, чуть прищурившись, разглядывал однокурсников, что-то весело обсуждавших. Вдруг резанула холодная и отрешенная мысль, что они живут другой жизнью, только внешне он походит на них: тоже студент и тоже здесь.
Внезапно встретился взглядом с Сухаревым. Шура стоял в сторонке и, похоже, только для вида держал в пальцах сигарету. Видимо, он уже давно наблюдал за Олегом и не торопился подходить. Это было вполне по-сухаревски, вот так молчать и наблюдать за интересующим его человеком. Словно съемка скрытой телекамерой. Вероятно, это от восточной молчаливости, которая нравилась Олегу. Однако теперь он не был рад, что стал объектом наблюдения, и, спешно набросив на лицо маску беспечности, кивнул Шуре.
– Ты законспирировался, – сказал тот после обмена рукопожатиями.
Он говорил тихо и лениво, словно нехотя. От сухаревского глаза редко что укрывалось, он умел делать правильные выводы, Олег невольно пожалел, что позволил себе выдать свое настроение. Хотя какое все это имеет значение?
– Приказ читал?
– Читал, – Сухарев косо усмехнулся. – Это ты из-за него такой расстроенный?
– Угу. Шура кивнул.
– Привет, Бес! – сказал кто-то из студентов, проходя мимо них.
– Привет! – Олег даже не обернулся, чтобы посмотреть, кто это.
Шура все стоял рядом и молчал. Олег давно разгадал его излюбленный трюк: собеседник, вынужденный поддерживать разговор, сам наводит на тему. Олег тоже молчал, и пауза затянулась.
Было холодно. Ребята один за другим скрывались за высокими факультетскими дверями, остальные поднимали воротники пиджаков, переминались с ноги на ногу. Олег чувствовал, что понемногу и он начинает дрожать. Сухареву было лучше, он стоял в куртке. Шура учился в институте стран Азии и Африки, это было неподалеку, и ходил сюда в библиотеку факультета журналистики. Знакомы они были с прошлогодней поездки на уборку картошки и встречались довольно часто.
– Что-то с тобой не то, – наконец сказал он.
– Что? – спросил Олег.
– Какой-то ты рассеянный и неуверенный.
Олег передернул плечами. Ему не понравилось, что это заметил и Шура.
– Ладно, не это главное, – сказал Сухарев. – Я тут тебе кое-что нашел.
Он демонстративно хлопнул по своему портфелю и, прищурившись, глянул в глаза Олегу.
– Схему?
– Нет. Кое-что по истории кунг-фу. И еще трактат «Цзо Чжуань». Это комментарии к «Чунь-цу».
– Спасибо, – сказал Олег. – Как странно, что мы с тобой встретились именно сегодня.
Сухарев покопался с серьезным видом в портфеле и извлек потрепанную машинописную стопку. Углы ее были желтые, они истерлись и замахрились. Шура протянул стопку Олегу.
– Сколько у меня есть времени?
– Я тебя не тороплю, – Шура закрыл портфель и с отсутствующим видом посмотрел в сторону. Он был довольно странным парнем.
– Спасибо. Но ты все-таки постарайся достать китайские комментарии к системе гимнастики «Тайцзи цюань».
– Я помню.
Из-за дверей факультета раздались приглушенные звуки звонка, извещавшего о конце перемены. Студенты бросали окурки, скрывались внутри здания.
– Идешь на семинар? – осведомился Сухарев.
– Ага.
– Тогда до встречи. Пока.
– Чао! – Олег еще раз взглянул на засыпанные пушистым снегом скамейки и поплелся на факультет, хотя его уже заранее обуревала невыразимая скука.
3
Он подошел к зданию телецентра, когда короткий декабрьский день шел на убыль. Ранние сумерки усиливали туман, окутавший город с самого утра. Высокий конус Останкинской телебашни был виден лишь наполовину, словно верхушку кто-то объел.
Было довольно тепло, но снег скрипел под ногами с таким визгом, как в самые лютые морозы.
Огромный короб из стекла и бетона светился рядами широких окон. Так же рядами перед ним на широкой площади стояли легковые автомобили. Мимо деловито шли озабоченные люди. Они торопливо окидывали Олега оценивающими взглядами и, теряя интерес, шагали дальше. Кое-кто из них стремился, что называется, «выглядеть». «Кажутся, – подумал о них Бестужев. – Только кажутся».
Мелькнуло знакомое лицо, Олег вздрогнул и присмотрелся внимательнее. Но женщина была ему незнакома, верно, ее лицо доводилось видеть. Вспомнил: дикторша ЦТ. В шикарной шубке, она села в большую черную машину и покатила. Раздался шипящий звук шин по льду.
Миновав стеклянные двери, он прошел к бюро пропусков, протянул в окошко паспорт. Девушка лишь мельком стрельнула в его сторону подведенными глазами и, найдя его фамилию в своем журнале, принялась строчить бумажку.
Постовой милиционер смотрел на него внимательнее, сверяя лицо с фотокарточкой на паспорте. Наконец кивнул:
– Проходите.
Раздевшись, Олег критически осмотрел себя в одно из больших зеркал. Ясные, светлые глаза, открытый взгляд из-под темных, вразлет бровей, чуть откинутые назад густые темные волосы эффектно оттеняют узкое лицо с прямым носом, высокими скулами и упрямым подбородком. Только чуть припухшие, по-детски сложенные губы, точь-в-точь как у матери, своей плавной линией вызвали его недовольство.
