А пионеры тем временем спели дружным хором какую-то длинную песню на своем языке, приведя в неописуемую радость Наргиз. Потом по знаку учительницы запели по-русски, смешно коверкая слова, но очень старательно и воодушевленно:
С небольшого ручейка
Начинается река,
Ну а дружба
Начинается с улыбки…
Учительница им подпевала, и Олег невольно уловил, что она поет правильно, ровно и без акцента, что свидетельствовало о том, что она знает русский! И он не ошибся в своем предположении.
Пришел главный хирург Юрий Александрович и медсестра Валентина. Они принесли в картонной коробке конфеты, самые обыкновенные леденцы и карамель с начинкой из повидла, обернутые в разноцветные фантики, да небольшие стограммовые пачки печенья и вафли. Но каким светом благодарности засияли глазенки у афганских пионеров при виде тех немудреных конфет и печенья! Олег невольно поймал себя на мысли, что в любой столичной школе на такие конфеты московские школьники и не взглянули бы. Вспомнил и лекции о том, что простые люди живут в этой стране бедно и скромно, питаясь в основном пшеничной, а чаще кукурузной лепешкой, да запивая их чаем, а из сладостей обычно употребляют изюм, сушеный тутовник да урюк.
– Сухейла, а это тебе от нашего госпиталя, – Валентина протянула учительнице шелковый голубой платок с яркими алыми цветами и длинными кистями. – Наш бакшиш!
Учительница смутилась. Румяная краска снова чуть заметно проступила сквозь загар на ее щеках и шее. Слегка выпуклые губы дрогнули в улыбке.
– Спасибо, – сказала Сухейла по-русски, принимая двумя руками подарок.
Она развернула платок и накинула его на плечи. Пионеры, особенно девчонки, радостно залопотали на своем языке и дружно захлопали в ладоши.
– Спасибо! – еще раз повторила Сухейла и добавила: – Я скоро отсюда уеду. Здесь я временно, пока не пришлют новых преподавателей.
– Далеко? – спросила Валентина.
– В горы. Я уже говорила об этом, – сказала учительница. – У меня там дядя и тетя, двоюродные братья. Там тоже есть школа и очень нужны учителя.
– А ты не боишься? – спросил Юрий Александрович. – Тот край, насколько мне известно, контролируют душманы.
– Там моя земля, там мои родственники. Они не дадут меня в обиду, – с достоинством ответила Сухейла. – Я три года в Душанбе училась, чтобы нести свет знаний своему народу, обучать его грамоте. Как же я могу не поехать?
– Я просто не хочу, чтобы с тобой беда случилась, – искренне произнесла Валентина. – Мы все полюбили тебя, Сухейла.
– Со мной ничего не может случиться! – спокойно ответила Сухейла и стала прощаться. – До встречи! Хаер!
Учительница повернулась к раненым, встретилась взглядом с Олегом и, улыбнувшись ему, произнесла:
– Шафа бешид! Выздоравливайте!
– Шафа бешид! – хором повторили за ней пионеры.
– Носибе дашманат шава! – произнесла Наргиз и сама перевела: – Пусть ваши страдания достанутся врагам!
– Носибе дашманат шава! – дружно повторили пионеры.
Перед уходом Сухейла отдельно попрощалась с Наргиз.
– Поправляйся, моя сестра. Школа ждет тебя.
Когда пионеры дружной стайкой вместе со своей молоденькой учительницей удалились, Валентина заглянула в палату:
– Мальчики, у них праздники, а у нас лечение. Готовьтесь к процедурам, – подошла к Бестужеву, тряхнула золотисто-каштановыми кудрями, улыбнулась: – Как чувствуешь себя, братишка?
– Нормально, – ответил Олег, уже не смущаясь под ее взглядом.
– Сейчас повезем на перевязку.
– Красивая афганка, – мечтательно произнес малоразговорчивый латыш, ни к кому не обращаясь.
– Она полутаджичка, как и я, – поправил его Олесь Турсунов. – Отец у нее пуштун, а мать таджичка.
– Все равно восточная красавица.
– Есть и получше, – не сдавался Турсунов.
– Что ты понимаешь в женской красоте? – тихо и лукаво произнес латыш.
– А тебе, братишка, Сухейла понравилась? – глянув на Олега, спросила Валентина.
Бестужев на минуту задумался. Он чутьем догадывался, что за таким вопросом что-то стоит. Валентина задала его неспроста.
– Она произвела приятное впечатление, – ответил Олег, – а Володю насквозь поразила взглядом.
– Сухейла больше на тебя смотрела, – тут же отозвался назойливый Турсунов.
– На меня все смотрят. Как на экспонат музея, весь в гипсовой броне, – отмахнулся Олег.
– У Сухейлы тяжелая судьба, мальчики, – сказала Валентина, – как и у нашей Наргиз.
Она рассказала ее историю. Отец и мать у нее были учителями. Семь лет назад душманы нагрянули неожиданно. Расправились с учителем и учениками, а потом подожгли школу. Мать находилась дома, она ждала третьего ребенка. Душманы сорвали входную дверь, с гиканьем ворвались в дом. Братишка Сухейлы схватил отцовское ружье, подняв его с трудом, попытался защитить свою мать и сестру. Но выстрелить он не успел. Душманы вырвали оружие из мальчишеских рук и прикладом размозжили ему голову. Сухейла, не помня себя от страха, забилась в угол, за горку одеял. Душманы зверски надругались над ее матерью, истыкали ее ножами в живот.
Сухейла все видела. Она отчаянно завопила, стала звать на помощь. Бандит вскинул автомат и дал короткую очередь. Но тут загремели выстрелы крупнокалиберных пулеметов. Это в кишлак на бронетранспортерах влетели бойцы афганской народной армии. Они разгромили банду, потушили пожар в школе, вынесли обгорелые трупы детей и учителя. Местные жители сообщили, что душманы учинили расправу и в доме погибшего учителя. Когда бойцы приехали туда, они увидели страшную картину. Беременная женщина, раненная в живот душманскими ножами, умирала. Рядом на полу с проломленной головой находился ее сынишка. А в углу за одеялами чуть слышно подавала голос истекавшая кровью Сухейла…
Одну ее и удалось спасти. Девочку доставили на бронетранспортере в военный госпиталь и сразу же положили на операционный стол, несколько часов колдовали над ней, спасая жизнь.
Сухейла выжила. Сначала она находилась в детском доме для сирот, потом ее определили в женский лицей, а уже оттуда она, как отличница учебы, уехала в Душанбе, где обучалась в педагогическом училище. Осенью она вернулась в Афганистан, получила направление в свой родной кишлак.
7
А еще через день в госпитале появились те, кого давно ждал Олег. Накинув на плечи белые халаты, в палату вошли Волков с гитарой и Стефанакис. Принесли пару банок сгущенного молока, кулек с шоколадными конфетами и печеньем. Выложили все это на тумбочку.
– Заправляйся, сержант, набирайся силенок!
– Ребята, зачем все это… Меня же здесь кормят до отвала, – сказал Олег, обрадованый встречей с друзьями.
