– Нет! Ташакор! – Инженер резко отодвинул от себя предложенный кусок чапати. – Я сыт, слава Аллаху!
Башир-хан продолжал чувствовать внутри гнетущее раздражение, искал его причину и в то же время злился на Рахманкула за грязь в жилище.
Тот молчал, изредка бросая косые взгляды на своего начальника. Конечно, ему интересно, зачем среди ночи Башир-хан удостоил его визитом. Может быть, провинился кто-то из джигитов?
– Сидите, объедаетесь без дела, – гнев прорвался в тоне Инженера. – Дни идут за днями, а все только едят и спят. Скоро из тигров муджахеды превратятся в кротких ягнят.
– Мои люди как никогда полны решимости и отваги, – тихо ответил узбек, наконец-то натягивая на свой плотный волосатый торс рубаху.
– Хочется верить. Однако их зубы и желудки пока что страшнее, чем их автоматы. И пугаются их не сарбазы и шурави, а местные козы да овцы.
– Мои люди не зря едят твой хлеб, уважаемый Башир-хан, – тон Рахманкул-бека по-прежнему был выдержан.
И это тоже раздражало Инженера, он все больше уверял себя в том, что его нарастающий гнев вызывает именно бездействие солдат ислама. И еще тем, что Рахманкул, кажется, вполне доволен такой беззаботной жизнью. Ну, погоди, хитрая узбекская гюрза, ты у меня попотеешь! Что-то затянулся для тебя отдых. Пользуешься тем, что в горах еще лежит снег, а в долинах, между прочим, уже набухают почки! Вспомнив о надвигающейся весне, Башир-хан вдруг почувствовал озарение: у него моментально созрел план замечательной по дерзости и эффекту операции. Гнев разом прошел, уступив место уверенности и решительности.
– Хватит спать, – Башир-хан встал, резким движением словно отмел перед собой преграду. – Немедленно готовь своих людей, бек.
– Воин может только радоваться, когда предстоит борьба, – нейтральным тоном ответил узбек, искоса ощупывая взглядом начальника.
– Джигиты Музафар-шаха, как тебе известно, недавно совершили удачную вылазку, и в моем распоряжении теперь два грузовика с амуницией шурави. Приближается науроза, и мы должны отметить этот праздник! Слушай меня внимательно. К празднику люди потянутся в долину, в последнее время что-то стали забывать, что идет война. Ты напомнишь им об этом.
– Что мне надлежит делать?
– Оденешь своих людей в советскую форму и слегка попугаешь людей в долине.
– Воевать с мирным населением?
– Не перебивай меня! – вскипел Башир-хан. – Твои люди должны изобразить театр, на праздник у всех будут деньги и вещи. На дороге твои люди должны будут только грабить их, понимаешь? Я много раз предупреждал о мародерстве советских солдат, так пусть теперь они увидят это, пусть почувствуют на своих шкурах. Но учти, – вдруг понизил он тон, – .никаких смертей, никаких убийств! Вы должны будете просто собрать деньги, ценности и все. Потом уничтожите форму, переоденетесь и вернетесь. С вами я пошлю своего человека с фотоаппаратом. Тебе ясно?
Рахманкул-бек сложил руки и склонил голову в жесте повиновения.
– Все будет исполнено, как вы приказали, мой господин. Можете не беспокоиться!
– Ну то-то! – он поднялся и направился к двери, на ходу неприязненно отряхивая с чапаха скорлупки пастэ. – Народ должен понять, что всем сообща необходимо бороться с русскими. Хватит отсиживаться по углам.
2
Пока шли к центру городка, Олег вдруг с особенной ясностью ощутил, что пришла весна. Это чувство появилось внезапно и остро, как нежданно возникший резкий запах.
На утреннем построении лейтенант Чепайтис объяснил им, что сегодня несколько взводов будут направлены в город по просьбе царандоевцев. Недавно проснулись от зимней спячки засевшие в горах душманы. Дважды за последнюю неделю ими совершались нападения на автоколонны, в том числе и военные. Местные власти опасаются, что, воспользовавшись большим праздником наурозы, «духи» постараются организовать беспорядки в Нурджабаде.
И вот теперь Олег во главе отделения вместе с отделениями Уразбаева и Гришина двигались в сторону базара. Истоптанная улица пылила, на земле тут и там сидели ребятишки, бросавшие взгляды на солдат и автоматы, в их черных круглых глазенках сверкал интерес. Из дворов выходили празднично наряженные афганцы в своих мешковато сидящих хламидах, с яркими, выходными чалмами: кто побогаче – в шелковых, кто победнее – в простых, полотняных. На лицах – улыбки, утопающие в густых бородах, у некоторых – настороженные взгляды.
Олег уже достаточно хорошо понял, что любой из тех, кто готов прикладываться щекой к щеке, может оказаться маскирующимся врагом. У душманов нет ни постоянной тактики, ни обязательной формы, ни дисциплины. Как говорили ребята, уже прослужившие приличный срок, тактика «духов» – «проквакал – ив тину». Спрятал свою автоматическую винтовку – и вот он уже добропорядочный дехканин, труженик и мирный человек.
На улицах встречались в основном мужчины, если и показывались женщины, то редко и в чадрах. Молодые парни носили странные чалмы с длинно свисающим почти до самых колен шлейфом. Видно, это прихоти молодежной моды. Старики носили чалмы, как правило, белого цвета. Мужчин среднего возраста было сравнительно мало – Апрельская революция и гражданская война не прошли бесследно, каждый дом, каждая семья имели своих шахидов – погибших. Рассказывали даже, что в последнее время появилась в горных кишлаках курьезная привычка – когда приходили отряды царандоя, на дверях вывешивались фотографии тех, кто ушел воевать за народную власть, когда же появлялись душманы – фотографии тех, кто был в мятежных бандах.
Время от времени в поле зрения попадали огромные раскидистые деревья абрикоса, и Олег внутренне замирал от восторга. Зрелище было неповторимым, ему не было аналога в средней полосе: вокруг еще голая земля, ни травы, ни листьев на деревьях, а на кряжистых, темных, растрескавшихся ветвях абрикоса распустились крупные и нежные бело-розовые цветы. Олег вспоминал родное Подмосковье, дачу Константина с цветущей черемухой и яблонями. Но те деревья имели более гладкую, обтекаемую крону, да и цветы появлялись не раньше листьев. На черную землю рядом с цветущими абрикосами падали, медленно кружась, лепестки, воздух был напоен ароматом, звенел от пчел.
Среди мужчин попадались носившие чалмы, завязанные сбоку странным пышным бантом. Это смотрелось смешно, но люди, кажется, были уважаемые и достойные. Вдруг подумалось, что не менее комично для нас смотрятся и мужчины-шотландцы в юбках, но для них это – вполне нормально.
Солнце начинало показывать свою силу, припекать плечи. Весна властно вступала в свои права. И, наверное, правы афганцы, празднуя наступление нового года тогда, когда природа просыпается после зимней спячки.
Олег ловил глазами низкий, трепетный и быстрый полет ласточек, смотрел, как они присаживаются на веревки рядом с домами и у дороги. Было что-то странное, несуразное и милое в их птичьей внешности: маленькая гладкая головка и тельце словно из мягкого черного бархата, отливавшего синим, остренькие крылышки и раздвоенный хвост. Тут, казалось, вообще место, где сочетается несочетаемое – легкокрылые ласточки и старики с бантиками, корявые, дряхлые деревья с нежными, будто чужими цветами…
